Но это было далеко не всё. Надо было срубить и уложить клети из брёвен, скрепить их. Затем очистить от разбитых паровоза и платформ уцелевший второй пролёт, выровнять его. В завершение предстояла прокладка железнодорожного пути. Для этого создали целое подсобное производство.

Наконец последняя часть работ закончена. Затаив дыхание все ждали первого движения по мосту.

Как это было? Рассказывает участник восстановления Рычковского моста А. Долин. По его словам, сначала пустили пустой паровоз. Опытный, смелый машинист один сел на паровоз и медленно повёл машину. Томительно тянулись минуты. Слабое потрескивание шпал. Небольшая осадка. Ещё усилие... Паровоз уже на противоположной стороне Дона. Ура! Победа!.. Вслед за паровозом пустили целый товарный состав, сначала без людей. И тоже порядок. За товарняком двинулся бронепоезд... И, наконец, пассажирский поезд, часть строителей-бойцов, санитарный пост...

30 июня в штаб Северо-Кавказского военного округа Ворошилов отправил сообщение: «Донской мост исправлен, и передний броневик перешёл на левую сторону Дона, откуда открыл огонь по хуторам Самодуровскому и Подтихову. Противник, думая обстрелять мост, начал продвигать свои орудия ближе к хутору Каменскому, но под огнём батареи тов. Кривенко был вынужден убежать, бросив орудия».

В ночь с 1 на 2 июля началось полномасштабное движение эшелонов с войсками группы Ворошилова, с семьями командиров и бойцов, шахтёров и ценными грузами, эвакуированными с Донбасса. Их встречали отряды царицынских рабочих, находившиеся на станции Кривая Музга.

3 июля 1918 года закончился беспримерный переход войск и десятков эшелонов Донецко-Криворожской республики из Луганска в Царицын. В условиях непрекращающихся боёв (сначала с немцами, а потом с белоказаками) тысячи людей, включая солдат, рабочих и членов их семей из Донбасса в течение более чем двух месяцев проделали путь в общей сложности примерно в 500 километров. Многие современные историки отмечают, что этот переход если и не предопределил, то в значительной степени повлиял на исход Гражданской войны, особенно на Дону.

Говоря о Гражданской войне в России (1918—1920 годы) вообще и на Дону в частности, хочется заметить, что с высоты нынешнего времени она видится несколько иначе, чем раньше её отображала советская историография. Речь идёт о переоценке событий, происходивших в стране после переворота в октябре 1917 года. Советскому народу внушалось, что красные — это хорошие, а белые — плохие. Красная армия боролась за интересы трудового народа, белогвардейцы — за интересы капиталистов, помещиков, кулаков. В принципе это, конечно, так. Но ведь красные и белые — граждане одной своей страны, патриоты одной своей родины. Большевики решили разрушить «мир насилья», как поётся в «Интернационале», «до основанья» и сделать так, чтобы кто был «ничем», стал «всем», а дворяне, зажиточное крестьянство, наоборот, должны стать «ничем». Естественно, последние не могли безропотно согласиться с этим и стали не на жизнь, а на смерть бороться за своё существование. Так чем же они «плохие»? Проявляли зверства против большевиков? И большевики также зверствовали против белых...

В гражданских войнах братьев против братьев, отцов против сыновей, а сыновей против отцов нет правых и неправых, плохих и хороших — есть только реки бессмысленно пролитой крови.

Оборона Царицына

В Царицыне стояла жара. Лето 1918 года было знойным и душным.

Прибыв в Царицын в начале июля со своей донбасской группой, Клим Ворошилов кроме несносной жары столкнулся ещё и с административным и военным бардаком. В брошюре «Сталин и Красная армия», вышедшей в свет спустя 21 год с того времени, он охарактеризует тогдашнюю обстановку в Царицыне как невероятный хаос. Хаос не только в советских, профессиональных и партийных организациях, но и большая путаница в органах военного командования.

В Царицыне на тот момент находился И. В. Сталин, назначенный 29 мая Совнаркомом РСФСР ответственным за проведение продовольственной диктатуры на юге России. Он имел мандат чрезвычайного уполномоченного ВЦИКа по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные центры Республики.

Сталин приехал в город на Волге через неделю после своего назначения, 6 июня, вместе с женой Надеждой Аллилуевой. Его сопровождал четырёхсотенный отряд красногвардейцев, предназначавшийся для охраны как самого уполномоченного с семьёй, так и обслуживающего персонала.

На следующий день Сталин отправил Ленину телеграмму, в которой сообщил о царившей неразберихе во всех сферах хозяйственной жизни города с уверенностью в том, что в кратчайший срок справится с ней. Он делает уже первые шаги — вводит карточную систему и твёрдые цены в Царицыне. Далее обрисовал плачевное положение железнодорожного и водного транспорта, принимает все меры к накоплению поездов на железнодорожном узле. Порекомендовал ВЦИКу и Совнаркому потребовать от Астраханского и Саратовского советов вновь установить отменённую ими хлебную монополию в целях пресечения спекуляции.

Проходит неделя, Сталин информирует Совнарком, что положение на транспорте улучшилось, начался сбор зерна. Он верит, до конца июня удастся отправить в столицу несколько эшелонов с хлебом. Столкнулся с саботажем, вредительством врагов советской власти. Резко пресекает их. Принял решение о восстановлении смертной казни за подрывную контрреволюционную деятельность по приговору ревтрибунала.

7 июля — очередное сообщение Ленину. Южнее Царицына скопилось много зерна на колёсах, но поскольку железнодорожная линия там полностью ещё не восстановлена, то в настоящий момент нет возможности отправить его в Москву. Как только прочистится путь, зерно немедленно пойдёт маршрутными поездами.

Сталин ставит перед председателем Совнаркома вопрос о предоставлении специальных полномочий военного характера. Ставит по-восточному хитро: «Дайте кому-либо или мне...» Однако реакции Ленина на этот его «ход» не последовало.

Дело в том, что одновременно с направлением Сталина на юг постановлением Правительства РСФСР был образован Северо-Кавказский военный округ (СКВО) с дислокацией его штаба в Царицыне. Руководителем округа назначили генерала царской армии Андрея Евгеньевича Снесарева, начальником штаба Анатолия Львовича Носовича, бывшего полковника. Снесарев не принадлежал к партии большевиков, но был абсолютно преданным идеалам революции.

Снесарев был уроженцем Старой Калитвы Острогожского уезда Воронежской губернии. Он считал себя русским патриотом южного края России. Вырос в семье священника, учился в церковно-приходской школе, в прогимназии[104], после — в гимназии в Новочеркасске. Окончил физико-математический факультет Московского университета с отличием (кандидат чистой математики), затем Московское пехотное училище и Николаевскую академию Генерального штаба. Служил в Туркестанском военном округе (старший адъютант штаба, обер-офицер для поручений), занимался изучением и военно-географическим описанием Русского Туркестана, Афганистана, совершил служебные поездки в Индию, Англию.

С 1904 года Снесарев работал в Главном штабе, одновременно преподавал военную географию в Николаевском кавалерийском, Павловском и Петербургском пехотных училищах. В Первую мировую войну был начальником штаба 2-й Казачьей сводной дивизии. В октябре 1914 года назначается командиром 133-го