Шрифт:
Закладка:
В архив я отправилась в этот же день, почти сразу после занятий магией, злая, как рой пчел.
Мы с преподавателем использовали уже кучу способов разбудить дремлющий во мне потенциал, который оказался безразмерным. Не в смысле, что его много, а в смысле, что его как бы по всем показателям нет. Нет во мне магии, не видно ее никакими магическими УЗИ, но при этом она есть. Обычно, небольшая: взмах и пара свечек горит, щелчок — и трескается стеклянный шарик в руках у учителя. Это, если я спокойна, сосредоточена, сконцентрирована… на чем–то левом! Рикиши мне, например, что–то рассказывает, а потом я, не задумываясь, делаю этот клятый взмах. Если я сосредоточена на свечах и на том, чтобы их зажечь, — ничего не выходит. Но если меня разозлить, — всем прятаться–бояться. Предсказать, как и чем я запульну невозможно, только вдарю так, что мало не покажется!
Кстати, в спокойном состоянии у меня получалось связать принятую здесь последовательность действий из слов и жестов с конечной магической реакцией. Так что мне еще в конце первой недели выдали три тома бытовых заклинаний, которые следовало выучить и потом демонстрировать свое умение перед преподавателем. Тогда же, взволнованный моей непредсказуемостью учитель настоятельно предложил надеть браслет, блокирующий магию. Я согласилась, потому что самой страшно же: рыкну на Рикиши и все, новое блюдо — нетопырька жареная. А рыкаю и злюсь я довольно часто…
Из–за этих чудес с магией легенда о моем странном заболевании с потерей памяти трещала по швам, потому что здесь раньше ни у кого ничего подобного не происходило. И да, все бы поняли, если бы я лишь забыла, как пользоваться бытовыми заклинаниями, знакомыми каждой благородной леди чуть ли не с рождения. Ну, или у меня бы снизился магический потенциал… от стресса, например, или в связи с ослаблением организма. Но такой вот странный выверт моего преподавателя очень беспокоил, и он настойчиво допрашивал меня обо всем, что я помню до болезни, что я помню о самой болезни, что вообще помню…
Я старательно прикидывалась ветошью, тупила, умоляюще смотрела то на него, то на Рикиши, строила глазки и изображала страдающую невинность, которая сама в шоке от случившегося. Про себя я уже многократно прокляла всех Тарнизо вглубь до десятой ветки, после каждого занятия рычала на Рики, пытающегося меня успокоить, иногда убегала в огромный крытый бассейн и плавала до изнеможения, или носилась, как укушенная, по саду. Попадись мне в тот момент Сонола или Марими — втоптала бы в тропинку! Но, при этом идея связаться с ними и устроить скандал с разборками казалась мне очень непривлекательной. Сама… без них… справлюсь!
Десять занятий я помнила поминутно, потому что напряжение не отпускало меня ни на секунду. Даже когда я погружалась в спокойное состояние, в котором у меня получалось почти осознанно обращаться к собственной магии, все равно полного расслабления не было. Я знала, что Рикиши заинтересован в поддержании легенды, но вот преподаватель явно начинал подозревать что–то…
А еще я боялась саму себя. После каждого занятия у меня оставалось ощущение, что именно я — бомба, которая может рвануть в любой момент. Как–то на меня даже что–то типа истерики накатило: «Мы с Рики идеальная пара! Две бомбочки, каждая непредсказуема и загадочна для другой».
Сегодня, на одиннадцатом занятии, неожиданно выяснилось, что блокирующий магию браслет на меня не действует! Выяснилось это в тот момент, когда преподаватель потребовал, чтобы мы остались с ним наедине. Я испугалась и, как следствие, разозлилась, потому что нетопырскому эскорту я доверяла хотя бы в чем–то, а почти незнакомому мужчине–магу вообще никак. Топнула от страха ножкой, махнула от злости ручкой… и только мгновенная реакция Рикиши, оттащившего учителя от извергающейся на него мощной струи воды, спасла последнего от внепланового холодного душа. И это при наличии на мне браслета!
Так что я послала и браслет, и преподавателя… мысленно. В суровой реальности я какое–то время повыбирала между скандалом и рыданиями, поняла, что с рыданиями припозднилась, да и не факт, что конкретный индивид поведется на женские слезы, так что устроила скандал. Подозревая, что ректору академии все равно обо мне все докладывают, я рванула к нему в кабинет, на адреналине даже наличие секретарши проигнорировала и устроила сцену в духе обиженных в лучших чувствах благородных леди. Прошлась и на тему того, что тиранить ребенка в стенах академии, пользуясь отсутствием ее опекуна, жестоко… И на тему того, что я страдала и болела, а меня постоянно допрашивают и только что опыты на мне не ставят. И про то, что приличные мужчины наедине с незамужними женщинами оставаться не должны, в конце концов, и подобное требование, естественно, вызывает негативную агрессивную реакцию у каждой порядочной девушки! Короче, несла ересь, эмоционально, с надрывом в голосе, войдя в роль… Ибо лучшая мера защиты в приличном месте — это нападение. А для меня академия была приличным местом. Под конец объявила, что не желаю служить объектом для изучения и сама уж как–нибудь восстановлю в памяти все бытовые заклинания.
— Понимаете, леди, раз ваша магия нестабильна и не контролируется даже блокираторами, отпускать вас во Дворец — непростительное преступление, практически покушение на жизнь монарха, — ректор, вытирая белым кружевным платочком пот со лба, в основном смотрел не на меня, а на Рикиши. Очевидно, мысль о том, что у такой вот нестабильной барышни есть еще и нетопырь, очень его беспокоила. — Но и не пустить без уважительной причины, зная, что там вас ждет встреча с женихом, мы не можем. Позвольте, я попробую надеть на вас более мощный блокирующий браслет?
Я нервно передернула плечами и согласилась. Далее, исключительно в целях проверки работоспособности браслета, меня пытались вывести из себя… Напугать, разозлить, поднять жизненный тонус… Короче, выяснили, — блокиратор вроде бы работал. Все участники этого развлечения спокойно выдохнули. Мне разрешили больше не посещать индивидуальные занятия по магии и отпустили.
Я быстро шла по дорожкам академгородка в сторону библиотеки, здоровалась с встречающимися однокурсницами и знакомыми преподавателями, кивала девушкам, с которыми часто пересекалась в столовой. И сама мысль о том, что этот мир для меня чужой, казалась дикой. Мне тут нравилось. Здесь было спокойно и уютно, отношения между студентками были дружелюбно–вежливыми, хотя для меня подобное было очень непривычным.
Вот первые три месяца жизни в этом мире казались отдаленными и нереальными. Моя память настойчиво хотела их вырезать, затирая и успокоительно
