Тьёрр показал на ящик за бочкой.

– Все оружие, кроме нашего, здесь, – сказал он. – А я просижу здесь всю ночь. Я знаю об этом таракане Флавии, малышка. Будь я вождем, он давно был бы кормом рыб.

– Неужели жизнь тебе дороже чести? – сердито спросила она.

– Наверно, нет. Но у меня дома три маленьких сына. Самый младший едва начинал ходить на кривых ножках, когда я уехал. Есть моя женщина, конечно, если она еще снова не вышла замуж, и… И вообще было бы горько умереть, не выпив еще раз воды из Дона.

Тьёрр выпил вино и зачерпнул еще.

– А ты куда пойдешь? – спросил он.

Фрина посмотрела на восток, откуда на крыльях ветра подступала ночь.

– Не знаю, – сказала она.

– Хм? Но ведь ты говорила о Египте…

– Возможно. Может быть, в Александрии… Оставь меня в покое!

Фрина ушла от него и по лестнице поднялась на нос.

Здесь она сидела долго. Никто не пройдет мимо Тьёрра, она может быть одна. Внизу на главной палубе сцена с каждым часом становилась все более дикой и шумной; в свете факелов и очага девушка видела пирующих, как будто сам ужасный Пан явился на море. Оставался маленький уголок цивилизации на корме за ютом, где Флавий и его товарищи грели руки у жаровни и пили так медленно, что она вообще не была уверена, что они пьют.

Луна словно летела по небу, бледная среди быстро бегущих облаков. В ее свете чуть виднелись идущие с запада волны, еще невысокие, но с шапками пены на черных вершинах. И ветер гудел громче, чем раньше.

Фрина сидела под фальшбортом и понемногу пила из чаши, чтобы согреться. Не время думать о своих бедах. Надо выбрать дорогу.

И какая у нее может быть дорога?

Когда они обдумывали, куда идти на захваченном корабле, у нее на мгновение мелькнула мысль: может, Антиной еще в Александрии; может, она сумеет найти его. Слишком долго он целовал ее только во сне. Она вспомнила, когда в последний раз проснулась, зовя его по имени. И неожиданно поняла, что уже много месяцев не видела во сне его лицо… Она также поняла, что на самом деле и не видела его во сне. Сейчас она даже не может вспомнить его лицо, оно расплывается; у него был прямой нос и серые глаза, но это только слова.

Что ж, Время пожирает все, но могло бы сохранить хотя бы призрак Антония.

«Тем не менее, – подумала она, – она может остаться в Александрии. Нет, какая надежда может быть у женщины без друзей? Только бордели; лучше искать своей судьбы в море. Она может следовать за Эоданом к его варварской цели и скорее всего к его смерти на пути, но допустим, они доберутся до Химмерланда, что тогда? Эодан приютит ее, но она не хочет ни для кого быть бесполезной. И вот она будет существовать, пока какой-нибудь безмозглый молодой человек не уложит ее в свою постель.»

Она с ужасом подумала, серьезно ли делал свое предложение Флавий. И если он солгал – что ж, в таком случае она умрет, а тени не помнят о своей жизни на земле.

Когда Эодан освободит Флавия, она отправится с ним в Рим.

После многих часов блуждания по той же дороге, как слепой бык, молотящий зерно, принятое решение принесло ей мир. Было уже поздно. Пьянство закончилось. В свете луны, пробивающемся сквозь облака, она видела лежащих на палубе людей, их чаши и их тела покачивались вместе с кораблем. Несколько слабых голосов допевали последнюю песню, но почти все храпели, вторя ветру. У Фрины затекло тело. Она встала, чтобы пойти в свою палатку на меньшей галере.

Жаровня на корме еще горела. Перед ней промелькнула темная фигура, еще одна и еще. Группа Флавия тоже отправляется отдыхать. Они трезвее, и у них хватит здравого смысла пойти вниз. Один из них только вернулся на корму…

Нет, он что-то принес. Огонь факел осветил железо. Лом из запасов плотника? А еще молоты, скобель и даже пила. О, отец Зевс, оружие!

Флавий вел их по палубе. Несколько еще не уснувших пьяниц сидели кольцом вокруг бочки.

– Кто это? – услышала Фрина. – Иди сюда, друг, выпей…

Флавий хладнокровно ударил ломом. Два молота ударили одновременно – ток, ток, как при работе мясника, три человека оглушили сидевших. Квинт радостно засмеялся и принялся резать им горло.

– Не нужно! – приказал Флавий. – Сюда!

Фрина побежала по палубе. Что если они ее увидели? Сердце ее билось так сильно, что она побоялась, что оно разорвется. Словно издалека она слышала, как Флавий сломал замок люка и спустился вниз.

Фрина впилась зубами в губы, чтобы они не дрожали. Она видела, что один человек стоит на страже на палубе, остальные спустились вниз и разбивают цепи в яме гребцов. Если она двинется, он ее увидит… но если она будет лежать неподвижно, он все равно найдет ее на рассвете.

Фрина пробралась к лестнице. Теперь вниз. Лунный свет падал на Тьёрра, лежавшего на ящике с оружием. Его рот был раскрыт, из носа вырывался громкий храп. Фрина пригнулась к нему. Он слишком тяжел: она даже трясти его не может.

– Тьёрр, Тьёрр, это мятеж, – шептала она. – Тьёрр, проснись!

– Что это?

Полуиспуганный крик часового. Он оглядывался. Фрина видела его на фоне неба.

– Хм, – проворчал Тьёрр. Он отмахнулся от нее и повернулся.

Фрина извлекла кинжал. Часовой, заслоняя глаза, смотрел вперед.

– Кто-нибудь не спит? – крикнул он.

Фрила прошептала на уху алану:

– Проснись, проснись. Ты доспишься до Аида.

Из трюма показалась голова.

– Кто-то здесь шевелится, – сказал часовой.

– Сейчас посмотрим, – ответил человек. Он выбрался из люка, на его руках звякали цепи. Опять мятеж. Как, должно быть, смеются боги! За первым показался второй. Фрина узнала Квинта.

– Уммммм, – сказал Тьёрр и снова захрапел.

Фрина прижала острие кинжала к его ягодице и надавила.

– Драуш-ни-тчака-белог! – Сармат с воем вскочил на ноги. – Какой сукин сын… О!

Он наконец увидел бегущего к нему человека. Молот словно сам собой оказался в его руке.

– Вставайте! – заорал он. – Вставайте и сражайтесь!

Фрина пробежала мимо него. Эодан еще спит, в отчаянии подумала она; на него нападут и убьют в объятиях жены. За собой она слышала звук, словно раскололся спелый арбуз.

– Юк-хай-саа-саа! – кричал Тьёрр. – Ты следующий, Квинт!

Тот побежал назад, почти параллельно Фрине. Из люка один за другим поднимались люди. Квинт увидел ее и закричал:

– Возьмите эту! Она…

Он выбранился, повернул и молча побежал за ней.