Какого черта она оставляет окна открытыми? Возможно, она делает это и ночью, чтобы дышать свежим воздухом, и любой псих легко может проникнуть в ее спальню, когда захочет.

Надо не забыть об этом в будущем.

Я по пояс влез в окно и принялся махать руками, подзывая козлика:

– Да иди ты сюда, придурок! Это же я. Иди ко мне, дружище…

Козлик подошел ко мне и положил мордочку в мои ладони. Я легонько почесал его головку.

– Вот хороший мальчик! Поверить не могу, что ты еще здесь, – пробормотал я. – Ты совсем с катушек съехала, Принцесса. Впрочем, ты всегда была с прибабахом. Но я все же рад, что ты приютила беднягу.

Может я тоже выжил из ума, но мне показалось, что козел меня помнит. Он протяжно заблеял. Когда он проделал это во второй раз, мне даже почудилось, что он пытается произнести «Па-а…».

– Ну-ка, расскажи мне, как тут дела обстоят, а? Ты ведь мой верный шпион, правда? Счастлива ли она? А может, она меня ненавидит? Расскажи мне, приятель.

– Бе-е-е…

Я принялся снова чесать ему голову.

– Эх, толку от тебя никакого.

Козлик начал вылизывать мне лицо.

– Черт побери! Вот уж никогда не думал, что твоя вонь будет для меня лучшим запахом на свете.

Казалось, Каракуль не хочет меня отпускать. До меня дошло, что соседи могут принять меня за грабителя, а попадаться в лапы полиции мне уж точно не стоило, особенно на данном этапе моей жизни. Я быстро оглядел комнату и заметил мужской костюм, висевший на двери в кладовку. Сердце сразу упало.

Я поцеловал своего приятеля в лоб.

– Мне пора идти. Обещаю, что еще вернусь тебя проведать.

Он фыркнул в ответ.

– Знаю, ты мне больше не доверяешь. Но клянусь, что вновь завоюю твое доверие.

Тут в первый раз я заметил металлическую пластинку, свешивающуюся с его шеи.

– Что за черт? Она напялила на тебя ошейник?

Я пригляделся к имени на пластинке.

Пикси.

В моем сердце, которое тут же ускорило ритм, снова вспыхнула надежда. Я потер большим пальцем по выгравированным буквам. После всего, через что я прошел за последние два года, это был первый раз, когда мои глаза чуть ли не защипало от слез, и не спрашивайте, почему. Это был крошечный символ, маленький толчок, необходимый, чтобы продолжать бороться, – едва видимый лучик надежды на то, что, возможно, она не желала мне смерти после всего, что я натворил.

Потребовалось несколько минут, чтобы распрощаться с козликом. Он делал отчаянные попытки выпрыгнуть из окна, чтобы последовать за мной. В конце концов мне удалось закрыть раму.

Когда я обернулся, морда козлика все еще была прижата к стеклу. Полагаю, не стоило вламываться в дом, чтобы узнать подробности жизни, но этот инцидент заставил меня форсировать события. Как я и обещал Каракулю… то есть Пикси, мне придется завоевывать право на место в их жизни, а не грубо вламываться в нее.

Однако, прежде чем возвращаться в центр города, надо было сделать кое-что еще. Я вспомнил, что по пути к дому Обри проезжал магазин товаров для ремонта и обустройства дома. Метнувшись туда, я вернулся с маленькой газонокосилкой «Craftsman».

На то, чтобы подстричь газон у дома Обри, у меня ушло около сорока минут. Когда я приблизился к стене домика, Пикси ждал меня, застыв у того же окна. Мимо прошли несколько соседей, и я с широкой улыбкой на лице поприветствовал их, помахав рукой. Пусть они подумают, что Обри бросила эту ленивую задницу Кларка Кента, променяв его на настоящего мужчину, который не гнушается работы в саду. Ну, или, на худой конец, решат, что я ландшафтный дизайнер.

Наслаждаясь видом ровно подстриженной травки на газоне, я вытер лоб тыльной стороной ладони. На сегодня здесь свою работу я закончил, но главная работа была еще впереди.

В тот вечер я каким-то образом ее упустил. Либо она ушла с работы еще в середине дня, либо работала в тот день допоздна. Подождав до половины девятого, я, в конце концов, неохотно покинул наблюдательный пункт и отправился в бар. Я тонул в захлестнувшем меня чувстве разочарования. Видеть Обри в конце дня стало для меня жизненной необходимостью, а в этот день судьба меня обманула.

– Карла, детка, развесели меня, – попросил я, занимая свое обычное место за столиком.

Барменша в этот момент вытирала стойку.

– А-а, Крокодил Данди. Что-то ты припозднился сегодня. Переусердствовал со слежкой?

– Точно. Сегодня не слишком удачный день.

Карла прекратила вытирать стойку и принялась готовить мой излюбленный напиток.

– Что-то случилось?

– Я каким-то образом упустил ее в конце дня.

– Что-то ты теряешь хватку, – сказала она, со стуком ставя на стойку мой ром с колой.

– Да, что-то я определенно теряю, может быть, мозги?

Карла оперлась локтями о прилавок, демонстрируя глубокое декольте.

– А хоть что-нибудь хорошее сегодня произошло?

Я рассмеялся.

– Вообще-то, да. Я нашел своего козла.

– Твоего козла?

Я снова усмехнулся.

– Вот именно, козла. Самого настоящего.

Она в полном недоумении вытаращила глаза.

– Ты шутишь? Что ты имеешь в виду?

Ну, я и рассказал ей всю историю обретения нашего питомца – с того момента, как мы с Обри чуть не сбили его на дороге, включая тот эпизод, когда он обделался прямо в машине.

– Надо же, как мило… Получается, он ваш ребеночек.

– Именно так говорила Обри.

Карла, вероятно, заметила грустное выражение, промелькнувшее на моем лице.

– Что-то не так?

– У нее в комнате висел мужской пиджак. Думаю, этот хмырь живет с ней. А может, они помолвлены или даже уже женаты – откуда мне знать?

– И правда, откуда тебе знать? Ты ведь даже не удосужился поговорить с ней.

– К выяснению отношений надо подходить с осторожностью. Я не хочу все обломать.

– Подойти с осторожностью или избегать? Это разные вещи. Как долго ты собираешься выслеживать ее? Не пора ли уже сорвать пластырь с раны.

Сделав большой глоток рома, я со стуком опустил стакан на стол.

– Я ненавижу тебя за то, что ты права, Карла, детка.

– В таком случае замучаешься меня ненавидеть. – Карла лукаво подмигнула.

Обри выглядела невероятно красивой, когда на следующее утро приехала на работу. Стояла довольно ветреная погода, и пышные волосы Обри были слегка спутаны. Как обычно, перед тем как пойти в офис, она заглянула в «Старбакс».

При мысли о том, что день начала боевой операции неумолимо приближается, боль в моем сердце становилась