Шрифт:
Закладка:
Судья стукнул молоточком, и это незамысловатое движение тут же превратило меня в осужденного преступника.
Глава 15
Несмотря на то, что наш дом находился в нескольких кварталах от пляжа, в воздухе чувствовался запах океана. Я полной грудью вдохнул в себя этот свежий солоноватый воздух, наслаждаясь тем, как мои легкие и все мое тело наполняются потрясающим ощущением – ощущением свободы.
Последнее, что я сделал, прежде чем сдать себя в руки правосудия, чтобы провести два года жизни в аду, это поместил сестру в реабилитационный центр. Я знал, что Адель идет на поправку и уже достаточно хорошо себя чувствует, о чем говорило выражение ее лица, она каждую субботу приходила навещать меня в тюрьме. Однако я все же изрядно нервничал из-за того, что собирался явиться без предупреждения, застав ее врасплох.
Когда я открыл тяжелую металлическую дверь нашего дома, ведущую на веранду, в мои уши ворвались оглушительные звуки. Мне было неожиданно приятно услышать их, и я невольно улыбнулся, несмотря на то, что когда-то ужасающие музыкальные предпочтения сестры заставляли меня лезть на стенку.
– Адель?
Мы жили в перестроенном помещении бывшего склада, и из-за высоких потолков громкие звуки обычно звучали приглушенно, но на сей раз завывания Тэйлора Свифта, доносящиеся из мощных динамиков, буквально оглушили меня.
– Адель? – снова позвал я уже громче. После всего, что она пережила, я не хотел ее сильно волновать. Я представления не имел, осталась ли она такой же запуганной, как тогда. После нападения она вздрагивала или вскакивала на ноги всякий раз, когда кто-то входил в комнату, даже если была не одна. Я бросил ключ в вазу на столе у двери и направился в кухню.
Мужчина в белой рубашке и трусах-боксерах гладил брюки на гранитной столешнице. Мы заметили друг друга одновременно. Он поднял утюг, держа его как оружие, а я поднял руки ладонями вперед, демонстрируя мирные намерения.
– Адель дома?
– А ты кто такой?
– Расслабься, дружище, – спокойно произнес я, все еще держа руки перед собой, чтобы он мог их видеть. Если есть что-то положительное в двухлетнем пребывании в тюрьме, это то, что я научился разрешать опасные ситуации.
– Я брат Адель, и это мой дом.
Глаза «боксера» сверкнули.
– Чэнс?
Ну, по крайней мере, один из нас идентифицирован.
– Да, это я.
– Твою мать! Извините. Я думал, что вас выпустят только на следующей неделе.
– Просто тюрьма переполнена, вот и выпустили раньше. – Я прищурился, глядя на утюг, который он все еще держал в руке. – Не хотел бы ты опустить эту штуку?
– Да, конечно. Извините. – Он опустил утюг на столешницу и сделал ко мне пару шагов, протягивая руку.
– Гарри. Гарри Бичэм. Я столько хорошего слышал о вас.
Будешь мне сказки рассказывать, Гарри?
– Хотел бы я то же самое сказать о тебе.
Внезапно из-за угла показалась сестра.
– Как ты думаешь, может, остановимся в… – Она запнулась на полуслове. – О, Боже! Это ты! – Она бросилась ко мне в объятия, чуть не сбив меня с ног. – Ты дома!
– Как видишь.
Адель вцепилась в меня мертвой хваткой, словно боялась разжать руки и отпустить меня. Она плакала, но вовсе не так, как в последний раз, когда я обнимал ее, – сейчас это были слезы счастья. Я слегка отстранился, чтобы разглядеть сестренку. Мы с ней встречались каждые две недели, но я видел лишь то, что она хотела мне показать. Сейчас ей было уже двадцать восемь. На ней была юбка и весьма женственная блузка. Волосы собраны в строгий пучок на макушке. В таком виде она была очень похожа на маму.
– Ты выглядишь… как-то… по-другому… Повзрослевшей, что ли…
Она смахнула слезы и разгладила юбку.
– Я так всегда одеваюсь на работу. Я же тебе говорила – устроилась работать секретарем.
Гарри покашлял. Парень все еще стоял в своих трусах-боксерах.
– Я уже опаздываю. Пора идти. Было приятно наконец познакомиться с вами, Чэнс.
Я взглянул на него.
– Надеюсь, ты не забудешь надеть брюки.
Он приобнял Адель за плечи и мягко произнес:
– Можешь отдохнуть сегодня утром. Увидимся после обеда.
Адель одарила «боксера» улыбкой и взглянула на меня, покусывая нижнюю губу.
– Извини. Я не знала, что ты приедешь… Гарольд – один из партнеров аудиторской фирмы, где я работаю.
– Он что, бухгалтер?
– Да. – Сестра улыбнулась. – Как видишь, совсем не тот типаж, на который я обычно западаю, правда?
Моя сестрица всегда обладала удивительной способностью связываться с неудачниками, которых меняла, как перчатки. Компашка, с которой она обычно путалась, исключала возможность встречи с дипломированным бухгалтером-аудитором.
– Ну, раз он тебе нравится, – не удержался я. – Только в следующий раз, когда я приду, пусть наденет штаны.
Мы с Адель провели все утро вместе, наверстывая упущенное и делясь новостями. Разговор о маме был самым тягостным испытанием. После событий, произошедших два года назад, жизнь моей сестры могла повернуться как угодно. Смерть матери отбросила Адель назад, но я испытал облегчение, обнаружив, что все-таки она сумела изменить свою судьбу. А это означало, что все, через что мне пришлось пройти, в конце концов было не напрасным и принесло свои плоды. Сестра казалась такой… счастливой.
– Итак… – Адель собрала кружки, из которых мы пили кофе, поставила их в раковину и, прислонившись к столешнице, сложила руки на груди. – Ты собираешься с ней увидеться?
– С кем?
Зачем я снова притворяюсь? Я прекрасно понимаю, кого она имеет в виду.
– Со своей женой. – Она перевела взгляд на кольцо, которое все еще было на моем пальце, хотя я об этом совершенно забыл. Я тут же сунул руку в карман.
– Она вовсе не моя жена.
Адель закатила глаза.
– Ну, хорошо, твоя ненастоящая жена. Можешь называть ее как угодно. Хочешь с ней увидеться?
– Не начинай эту песню снова, Адель. – Во время одного из ее посещений, когда мне было особенно одиноко и тоскливо, я раскололся и все выболтал сестре про Обри. И тут же об этом пожалел. Следующие двадцать три месяца она только и делала, что уговаривала меня написать
