href="ch2-352.xhtml#id517" class="a">[352]. Многим теперь и на Востоке представилось ясным, что данное, как его определил св. Иларий Пиктавийский, «богохульство Осия и Потамия»[353] свидетельствует об исключительном возвышении в условиях церковного раскола Запада и Востока завоевавшего душу императора омийского арианства, в лице его балканских адептов Урсакия, Валента, Герминия и Гая. Реакцией восточных малоазийских епископов на появление второй сирмийской формулы станет знаменитый созыв в следующем 358 г. Анкирского Собора, на котором восточные епископы-омиусиане провозгласили неприятие омийского арианства, существовавшего в виде «сирмийского богословия», и составили список анафематизмов для непризнающих омиусианство христиан. Падение Осия Кордубского произвело гнетущее впечатление на западных омоусиан, переживавших преследования после императорской расправы в Медиолане, ибо теперь ариане могли соблазнить многих, ссылаясь на пример испанского прелата. Вспоминая прежнюю непреклонность Осия и осмысляя степень авторитетности его суждений, знаменитый участник Ариминского Собора, галльский епископ св. Фебадий Агинский спрашивал себя: «Quid si diuersa nunc sentit, et quaecumque ab eo retro damnata fuerant, defenduntur: quae defensa, damnantur? Rursum dico, non mihi eius auctoritate praescribitur. Nam si nonaginta fere annis male credit, post nonaginta illum recte sentire non credam… Ergo ut supra diximus, praeiudicatae opinionis auctoritas nihil ualebit, quia contra semetipsam ipsa consistit. Et sane legimus: Iustitia iusti non saluabit eum in quacumque die exerrauerit (Ezec. 33: 12)»[354] («Почему же ныне он думает противоположным образом и почему все то, что прежде им осуждалось, защищается, а то, что защищалось, предается осуждению? Снова говорю: для меня его авторитет не указ. Действительно, если он точно до девяноста лет верил плохо, то не поверю, что после девяноста лет он рассуждает правильно… Поэтому, как мы сказали выше, авторитет прежнего мнения не будет иметь значения, ибо он сам выступает против самого себя. И воистину читаем: “Праведность праведника не спасет в день преступления его” (Иез. 33:12)»).

Гораздо более тяжелым моральным поражением омоусиан явилось падение находившегося в Берии папы Либерия. Упоминание о факте подписания Либерием второй сирмийской формулы содержится не во всех источниках, а те, которые доносят это событие, излагают его в несколько различных выражениях. Данная проблема еще в XIX в. породила среди исследователей полемику относительно того, подписывал ли папа вторую сирмийскую формулу, явно еретическую, или же он вернулся в Рим из ссылки по каким-либо благовидным причинам. Весьма странно выглядит сообщение хрониста в «Liber Pontificalis», в котором говорится о том, что Либерий будто бы оказался вызван из ссылки Урсакием и Валентом в 358 г., после того как первоначальная креатура императора Констанция – антипапа Феликс, обратившись против своих благодетелей, осуществил в Риме заседания Собора сорока восьми епископов, на котором подверг Урсакия и Валента осуждению как еретиков. Хронист повествует, что, встретившись с Урсакием и Валентом, Либерий причастился вместе с ними, а затем 2 августа 358 г. «ingressus… in urbe Roma consensit Constantio haeretico. Non tamen rebaptizatus est Liberius, sed consensum praebuit»[355] («Вступив… в город Рим, допустил <выразить> согласие еретику Констанцию. Однако, не был вновь крещен Либерий, но вызвал одобрение»). Заканчивается данный отрывок упоминанием о массовых репрессиях, направленных против римских клириков-омоусиан. Данное сообщение, подчеркивая главное событие, заключавшееся в возвращении Либерия в Рим и признании взглядов Констанция, содержит в себе три сомнительных утверждения. Во-первых, Урсакий и Валент ошибочно названы пресвитерами, во-вторых, говорится о самостоятельной политике Феликса, выразившейся в созыве антиомийского Римского Собора, который в действительности вряд ли мог произойти и, наконец, в-третьих, совершенно невероятно выглядит указание на то, что Либерий, вступая в общение с омиями, не стал вторично принимать Крещение, как будто бы в IV столетии в других случаях епископы-омоусиане, шедшие на компромисс с арианами, принимали Крещение вторично от арианских епископов. Вероятнее всего хронист, описывая события середины IV в., имел ввиду практику, сложившуюся в последующие столетия, когда какие-либо арианские епископы в варварских королевствах перекрещивали православных, переходивших к ним.

О падении Либерия также в общих чертах упомянул блж. Иероним, говоря о папе как о епископе, который был «in haeretica prauitate suscribens» («подписавшийся под еретическим безобразием»)[356]. Кроме «Liber Pontificalis» и блж. Иеронима, весьма невнятно указавших на падение Либерия, только три автора, из которых один, арианский историк Филосторгий, тяготевший к аномеям, совершенно противоположный по богословским взглядам двум другим, и свв. Афанасий Александрийский и Иларий Пиктавийский, столпы никейского омоусианства, точно и определенно подтверждали факт подписания Либерием арианского вероисповедного документа, скорее всего являвшегося второй сирмийской формулой. Св. Иларий и Филосторгий указывали на то, что Либерий подписывался после Осия Кордубского под аналогичным документом, причем Филосторгий подчеркнул обстоятельство одновременного возвращения Осия и Либерия в свои диоцезы[357]. Св. Афанасий Александрийский, также подтверждая факт подписания Либерием второй сирмийской формулы, оказался единственным епископом, взглянувшим на поступок Либерия с поистине пастырским снисхождением, и признавшим сирмийских омиев в качестве главных виновников его греха[358].

Остальные древние историки, для которых внезапная капитуляция Либерия явилась, вероятно, неожиданным потрясением, умолчали об этом событии. Ш. Пьетри описывает целую панораму противоречий, встречающихся в остальных церковно-исторических сочинениях[359]. Так, например, Сократ Схоластик, совершая хронологическую ошибку, представлял Либерия отправленным в ссылку за сопротивление арианам в 359 г. на Ариминском Соборе, обходя молчанием события 358 года[360]. Созомен утверждал, что Либерий пытался противостоять омиям, находясь в Сирмиуме в 358 году[361]. Феодорит свидетельствовал только о факте призвания Либерия римским народом[362]. Руфин Аквилейский, признавая падение Либерия, ссылался на свое незнание причин этого события, произошедшего то ли по его воле, то ли по просьбе для блага Римского народа[363]. Наконец Сульпиций Север, также как и Феодорит, не упоминал о бесславии папы, указывая на то, что Либерий вернулся из ссылки по причине бунта римлян[364], причем вслед за Сульпицием данную точку зрения приводит сообщение из «Collectio Auellana», согласно которому «Constantius imperator pro Liberio rogatur a populo, qui mox annuens ait: “habetis Liberium, qui qualis a uobis profectus est, melior reuertitur”»[365] («Народ просил у императора Констанция в пользу Либерия, а Констанций, скоро кивнув головой, сказал: «Вы получаете Либерия, который возвращается лучше того, который ушел от вас»).

Указанная противоречивость источников, как уже было отмечено, способствовала возникновению напряженнейшей полемики в историографии относительно того, было ли вообще падение Либерия, то есть подписание им второй сирмийской формулы, историческим фактом. В частности, К. Гефеле вспоминал череду событий, связанных с переговорами между сирмийскими омиями и встревоженными фактом появления второй сирмийской формулы малоазийскими омиусианами, в ходе которых в начале 358 г. была составлена компромиссная третья сирмийская формула, пропитанная духом умеренного восточного подобосущия. На