— Привезти что-то?

— Нет, ты что. Ничего не надо.

— Тебя завтра кто забирать из больницы будет?

— Никто, — Рита автоматически положила руку на живот — привычка, образовавшаяся за последний месяц — а потом тут же отдернула ее, словно обожглась. — Я нормально себя чувствую, в этом нет необходимости. Просто вызову такси и поеду домой.

— Я приеду.

— Не надо, — с досадой сказала Рита.

— Я приеду, — в голосе Марты зазвучала настойчивость. — Просто помогу сесть в такси. Ничего говорить не буду, если не захочешь. Буду молчать. Пойдет?

— Пойдет, — неохотно согласилась Рита через паузу.

Она была раздражена. Ей казалось, что самое лучшее во всей этой ситуации — побыть одной. Чтобы забыть озабоченное лицо врача в консультации, чтобы забыть леденящий ужас, когда стало ясно, что все идет не так. Чтобы забыть каталку и лампы в операционной. Чтобы забыть, забыть навсегда отвратительное облегчение в голосе Влада, когда Рита сказала ему, что потеряла ребенка. «Серьезно? Так это же… Мне жаль, да, конечно, жаль. Но это ведь лучший выход, правда?»

Конечно, Влад — мудак, и это даже не обсуждается, но даже он мог бы в этой ситуации проявить хоть немного человечности. В конце концов это и его ребенок. Был.

В общем, никакого сочувствия Рите сейчас было не нужно. Она и раньше справлялась сама, справится и сейчас. И тем удивительнее было, что, увидев ожидавшую ее у выхода Марту, Рита вдруг разревелась как маленькая. Стояла и плакала, уткнувшись в нее и стараясь не замечать уже слегка округлившийся Мартин живот, потому что видеть это было больно.

Марта, как и обещала, не сказала ни слова. Молча обнимала, гладила по спине и голове, потом усадила в такси, сунула в руки пакет с какой-то едой (там оказался яблочный пирог и сырники) и попросила скинуть смску, когда Рита доберется до дома.

И от этой поддержки стало легче. Хотя бы один человек не сделал вид, что все к лучшему, а искренне посочувствовал Ритиной потере. Непоправимой невосполнимой потере.

Марта через пару дней написала: «понимаю что тебе сейчас не очень приятно меня видеть, так что настаивать на встречах не буду. Но если захочешь — буду только рада».

Рита была благодарна ей за понимание, но так и не нашла в себе сил встретиться. Зато постоянно думала о том, какая неделя беременности идет у Марты сейчас и как она себя чувствует. Считать было несложно — срок у них был одинаковый. И даже предполагаемую дату родов ставили в один и тот же день — 15 июня.

Накануне этой даты Рита все же написала Марте и тут же получила ответ:

«Вчера родила! Все хорошо! В пятницу нас уже выпишут!»

Рита, ощущая во рту мерзкую, растекающуюся по всему телу горечь, написала поздравления и решила, что надо отдавать долги. Тоже встретить Марту. Хотя бы просто приехать с цветами, затеряться в общей толпе встречающих, вручить букет и уехать. И никогда больше не видеться, потому что слишком больно смотреть на маленький кулечек в руках счастливой Марты и думать о том, что у Риты сейчас мог быть точно такой же. Но ей не повезло. Просто не повезло.

Но когда Рита все же приехала к роддому в назначенное время, она там оказалась одна. Рядом стояли весёлые шумные компании с яркими плакатами, шариками, метровыми зайцами и медведями, горой цветных букетов и радостными улыбками, а к Марте подошла только одна Рита. Со своим скромным букетиком из оранжевых гербер. Черт, надо было хотя бы шарик или мягкую игрушку догадаться купить.

— А где… все? — растерянно спросила Рита у Марты. Уставшей, с ввалившимися щеками, синяками под глазами, но все равно невероятно счастливой и будто светившейся изнутри.

— Какие все? — Марта тихонько покачивала свой сверток, перевязанный голубой ленточкой, и явно была рада тому, что Рита приехала. — Брат в США, он не смог вырваться. Близких друзей у меня нет, только знакомые.

— Родители? — осторожно предположила Рита, уже понимая, что не стоило спрашивать.

— Они погибли, когда я закончила школу. И давай на этом закончим вопросы. Хочешь подержать малыша? Я назвала его Арсений.

— Привет, Арсений, — Рита осторожно отвернула угол конверта, и крошечный ребенок на мгновение разомкнул глаза, как будто посмотрел на нее, а потом снова их закрыл. Он был весь такой маленький, хрупкий и удивительно красивый. И почему-то в эту секунду Рита не думала о своем, так и не родившемся мальчике, а просто радовалась, что вот такой вот Арсений появился на свет. Что он жмурится, дышит, причмокивает крошечными губками и выглядит как самое большое чудо на свете.

Они обменялись улыбками с Мартой, и Рита вдруг поняла, что просто не сможет их оставить. Ни Марту, ни Арсения. По какой-то странной причине они теперь входят в крайне небольшой список людей, которые ей важны.

— Я могу доехать с вами до дома и помочь, если надо, — неуверенно сказала Рита Марте.

— Надо, — серьезно сказала Марта и осторожно коснулась ее руки. — Я вызвала такси с автолюлькой, но понятия не имею, как ее пристегивать. А пока машина едет, давай сделаем общее фото на память?

Эта фотография до сих пор стояла у Риты в рамочке на прикроватном столике. Она, Марта и большой белый кулек с голубой лентой. Что-то такое тогда произошло между ними, что спаяло их в самую крепкую и искреннюю дружбу, которая только может быть.

С полным доверием и уверенностью друг в друге.

Рита постоянно помогала с Арсением, могла даже приехать посреди ночи, если у малыша была температура и нужно было срочно купить жаропонижающий сироп. Марта же не давала Рите увязнуть в работе, вытаскивала ее гулять, придумывала какие-то забавные поводы для праздников. А еще она очень поддержала Риту, когда та узнала, что бесплодна. Рубцы, оставшиеся после неудачно сделанного выскабливания, поставили крест на всех последующих беременностях.

Рита сначала не верила. Пробовала, когда стало можно. Даже с этим странным Витей, хотя и сомневалась, что убежденный веган — хорошая кандидатура на роль отца ее будущего ребёнка. Но пробовала, потому что парень он был неплохой и детей вообще-то хотел. Вот только результатов это не принесло, и диагноз, который ей в итоге поставили в репродуктивном центре, был неутешителен.

— С таким тонким эндометрием не беременеют, а с такими рубцами на стенках не вынашивают, — вздохнув, сказала врач и тихо добавила: — Руки бы оторвать тому, кто вас тогда оперировал.

После этого Рита поняла, что никогда не заведет семью. У нее есть Арсений, которого она любит как родного, есть Марта — лучшая на свете подруга. Этого достаточно.

И вот тут, когда она уже все для себя решила, в ее жизни вдруг появился Марк. Который, по словам его сестры, принципиально не собирается заводить детей. А еще он явно симпатизирует Рите, и между ними такая химия, о которой она раньше только в книжках читала. Неужели из этого может что-то получиться?