Хотелось его немного мотивировать. Все-таки от качества его работы сейчас зависит судьба моей правой руки, а возможно, и жизни.

— Йод, — поморщился Павел Алексеевич, — это исключительно наружный антисептик! Им нельзя промывать раны, будет химический ожог. Для раневого канала важно, чтобы там не было застоя, кровь и продукты лизиса должны вытекать. Поэтому повязки придется менять каждый день. Дренаж поставлю. Я напишу список, что завтра в аптеке купить. Антибиотики пропить нужно будет. А сейчас проведем небольшую операцию.

— Операцию? — встрепенулся я, схватившись за больную руку, будто пытаясь ее защитить от покушений. — Как операцию? Без наркоза?

— Конечно, без, — теперь уже торжествовал Мытько, почувствовав мое слабое место. — Ты разве видишь рядом со мой анестезиолога?

— А без операции никак нельзя? — по моей спине пробежал мерзкий холодок.

— Можно, но заживать дольше будет. Рана может загноиться. При попадании пули в мышцу происходит сильный удар, который ткани вокруг раневого канала превращает в подобие фарша с разрывом клеточных стенок, плюс ожог. Мне нужно все это лишнее иссечь до здоровых тканей и удалить. Потому как поврежденные клетки все равно отомрут и потом только хуже может быть.

— Ну что ж… — я немного поник. — Режь, Павел Алексеевич. Сделай как надо. А я в долгу не останусь.

— Надеюсь, меня не посадят за нелегальные операции, — вздохнул хирург, методично протирая скальпель, пинцет и еще какой-то диковинный зажим кусочком стерильной марли, пропитанной спиртом. — Ох, Петров. С тобой рядом-то опасно находиться Когда ты уже от меня отстанешь?

— С сегодняшнего дня, Павел Алексеевич, — заверил я. — Если операция пройдет успешно — обещаю приносить только удачу.

— Возьми в зубы, — Мытько протянул мне тугой сверток из марли. — Прикуси, чтобы не орать. Я рану, конечно, новокаином обколю, но все равно больно будет.

Я сглотнул и стиснул зубами марлевый сверток.

— А вы держите его, — распорядился хирург, обращаясь к Погодину и Медведеву.

— Не надо меня держать, — замотал я головой. — Сам справлюсь.

— Все так говорят, — прищурился Мытько, будто в предвкушении экзекуции. — А потом на стену лезут и маму зовут.

— Кто – все? — удивился я. — Вы же в больнице работали. Там все условия.

— Плохо ты меня знаешь, Петров… Я в Новоульяновске всего четыре года. До этого в Казани жил. Там молодежная банда с несерьезным названием “Тяп-Ляп” очень серьезно город под себя подмяла, пока их главарей в семьдесят восьмом не расстреляли. Жестокие ребята были.

— Смешное название, — гоготнул Погодин.

— Говорят, что назвались так, — пояснил хирург, — потому что тренажерный зал, который они организовали для подготовки своих бойцов, сляпан был из подручных материалов. Штанга из лома и батарей отопления, гантели из чугунных утюгов старинных.

— А я слышал, что из-за названия микрорайона так себя обозвали, - вмешался я, выуживая инфу из прошлой жизни. — Жили они в районе завода “Теплоконтроль”.

— А ты откуда знаешь? — удивился хирург.

— Так я где работаю? — слукавил я. — С коллегами общался из Казани…

— Может, и от завода название пошло, только в бытность их расцвета я успел подлатать нескольких бандитов. Тоже без анестезии должной. В полевых, а вернее - в подпольных условиях.

— Ну вот, Павел Алексеевич, не впервой тебе, а здесь торгуешься…

— Потому что ты не бандит, Петров. Ведь так? А там у меня выбора особо не было. Меня никто не спрашивал. Ладно, приступим… — Мытько достал стеклянный шприц.

Чиркнул по ампуле абразивом, и сунул внутрь нее иглу.

— Ты, Павел Алексеевич, новокаина не жалей, — я с тревогой смотрел на его манипуляции. — Вколи побольше, для надежности. И спасибо, что согласился. Про убрать тебя — то шутка была, не обижайся. Для мотивации, так сказать…

Глава 15

Я закусил марлевую турунду, как необъезженный конь удила, и зажмурился. Чертов шубник придавил к дивану меня своей тушей, ни вздохнуть, ни пошевелиться. Погодин где-то рядом тоже вцепился в мою здоровую руку. Я чувствовал, как дрожат и потеют его ладони на моей коже.

– Ну приступим, — проговорил Мытько. – Сейчас я сделаю укол. Будет немного больно.

Тут же мою руку пронзило, будто бы как минимум копье воткнули. Адская боль отдала во все тело.

– И это, по-твоему, немного больно? – возмутился я, но вместо слов из-за турунды раздалось «бу-бу-бу». Естественно, меня никто не расслышал. Приняв мычание за сопротивление, сотоварищи навалились еще сильнее на мою многострадальную тушку.

Зубы мои впились в тряпичный валик, прокусив его насквозь. Эх… “Надо было деревяшку закусывать” – мелькнула в голове последняя мысль, и я вырубился от нестерпимой боли и подкатившей слабости, чувствуя, как в рану лезет стальной скальпель.

Очнулся я, словно после того, как по мне проехал бульдозер и каток в придачу. Лежал на диване с рукой, замотанной настоящими бинтами, а не тряпьем. Надо мной навис чей-то силуэт.

– Слава Богу! – выдохнул он голосом Погодина. – Живой!

– Что ему будет? – раздался рядом голос Мытько. – Кость не задета, магистральные сосуды тоже. Рану я прочистил, дренаж поставил, швы наложил.

– Спасибо, Павел Алексеевич, – еле выдавил я, с трудом вспоминая нужное имя, собственный голос показался чужим и мертвым.

Больше никогда не буду оперироваться без анестезии. Уж лучше сразу сдохнуть. Наверное…

– Это еще не все, – назидательно проговорил хирург, потрогав мой лоб. – Антибиотики и витамины, что я написал, обязательно принимать.

– Ну, таблетки-то я могу поглотать, – попытался изобразить я улыбку.

– Какие таблетки? – всплеснул руками Мытько. – Инъекции, батенька, только инъекции. В кровь чтобы прямиком попадали.

– Уколы не уважаю, – я не удержался и поморщился, будто зажевал целый лимон. – Как-то с детства у меня с ними не заладилось…

– Ого, – удивился врач. – Знаменитый Петров, который изловил Новоульяновского душителя, боится уколов? Сказал бы мне кто другой – не поверил бы…

– Ну, и хорошо, – улыбнулся я. – И ты никому не говори. У каждого свои слабости. Кто-то вообще тараканов и мышей боится.

– Тараканов? – Погодин поежился. – А здесь есть тараканы?

– Вы на мою квартиру не наговаривайте! – возмутился шубник. – Нет здесь никаких