– Сиди. Если хочешь встать, то я позову Антона и он тебе поможет, – я начала почему-то чувствовать себя Верой. Теперь я понимаю, почему сестра так заботится о нас всех. Мама в этом плане несколько… несостоятельна. Нет, я уверена, что она всех нас любит, но в плане заботы создавалось ощущение, что ей это просто не дано. – Ты как? Лучше? – Я присела перед ней на корточки, потому что из ее глаз покатились слезы.

– Я ничего не могу… Ничего не умею. Я бесполезная и…, – она всхлипнула.

Что там говорил психотерапевт? Слезы – это хорошо. Слезы обозначают нормальную работу нервной системы.

– Ты очень полезная, – не согласилась я. – Ты детей лечишь.

– Чужих детей, – покачала она головой. – А о своих позаботиться не могу.

Блин, ну вот как с ней разговаривать?

– Самое время это исправить, – пожала я плечами.

Да, у нас с мамой не получилось построить близкие отношения, но она от этого не перестала быть моей матерью. Она пыталась сделать нашу жизнь легче. Она нас любит, по-своему, но любит. Она всегда пыталась нас защитить. У меня нет к ней претензий. Уже нет. Я их пережила и переросла. Теперь же мне приходится жить с самой собой, а это самое сложное.

– Д-да, наверное, – мама вытерла слезы ладонями и протяжно выдохнула в попытке успокоиться. Домовой тут же вылез из-за моей спины с кружкой успокаивающего отвара (по запаху узнала). Мама приняла напиток и даже попыталась улыбнуться. – Спасибо, Клавдий.

– Ужто ожила девка?!? – Обрадовался тот. – Сейчас-сейчас воду в ванну налью, травок туда вылью…, – он лихо умчался в сторону санузла.

– Вероника, прости, за все, – наконец, решила она заговорить о главном. – Я не хотела, чтобы так все было. И сейчас…

– Мам, все нормально. И мне будет намного лучше, если ты больше не будешь нас всех так пугать, – я попыталась улыбнуться, но от напряжения у меня вышла какая-то кривая ухмылка. – Я позову Антона, – воспользовалась я возможностью сбежать.

Открыв дверь, я увидела на крыльце кроме Антона, веры и Леонида еще и Хозяина с Лохматовым.

– Как она? – Мамин муж тут же шагнул ко мне.

– Хочет принять ванну, – схитрила я, – попросила позвать тебя.

Он тут же кинулся в дом. За ним вошел Клыков, который вышел через несколько секунд с моим полушубком в руках. Я, оказывается, из дома в одной футболке выскочила, так хотела сбежать.

– Ты как? – Вера шагнула ко мне, когда по мнению Леонида я была достаточно утеплена, чтобы разговаривать. – Помощь нужна?

Все же сестра знала меня куда лучше, чем мама. И понимала тоже лучше.

– Нет, справлюсь, – передернула я плечами.

Вера несколько долгих секунд смотрела на меня.

– Ника, если что, ты всегда можешь на меня рассчитывать, – напомнила она. – И знай, та квартира полностью оформлена на твое имя и только твоя. Если ты захочешь вернуться, никто и слова не скажет, – она зачем-то пристально посмотрела на Клыкова. Тот лишь сильнее сжал свои руки на моих плечах, но ничего не возразил. – Если ты захочешь остаться, то каждый житель Мая и Березкино тебе в этом поможет. Но знай, что решение всегда за тобой.

– Ты… так просто отпустишь меня? – Не поняла я.

Впервые на моей памяти Вера грязно выругалась и опустила взгляд.

– Знаю, что я перегнула палку в плане обеспечения твоей безопасности…, – начала она.

– Не зря. Без Клавки меня бы уже давно грохнули, – вмешалась я.

Николай едва слышно хмыкнул, но в наш разговор так же не лез.

– Но теперь все опасности устранены и заставлять охрану жить с тобой я не буду. Хватит и сопровождения, который выделит дядя Тарас, если ты захочешь отсюда уехать. И здесь за тобой присматривать тоже никто не будет, если ты этого не хочешь, – принялась она объяснять мне.

– Вера, но нужно дать хотя бы время…, – попытался было возникнуть Николай, глянув на Клыкова, который, кажется, в статую превратился.

– Она это заслужила, – Вера резко повернулась к мужу. – Ей нужно самой решить, что делать со своей жизнью прямо сейчас! Даже не так, она просто обязана научиться сама распоряжаться своим будущим. Только так она сможет понять, что ей действительно нужно.

– Вера Родионовна права, – подал голос Леонид. – Вероника сама должна понять…

Хозяин недовольно сложил руки на груди, но противиться жене не стал. Лохматов и вовсе, слушая наш разговор, отошел подальше и теперь беззвучно шевелил губами. Мне показалось, что ругался. Только Лёня поддержал Веру. Но было понятно, что теперь все зависит от меня.

– У меня еще несколько процедур осталось, – я решила не прерывать лечение, потому что не была уверена в том, что не сорвусь и не побегу искать знакомые таблетки. А вдруг эта гадость до сих пор во мне? Лично я себе не доверяю в плане своих зависимостей, а пара – тройка дней погоды не сделает. – А потом я подумаю, что буду делать дальше, – заверила сестру.

Она кивнула, посмотрела на входную дверь, но, подумав, развернулась и сошла с крыльца, направившись в сторону ворот санатория. Николай поспешил за ней. Лишь Лохматов ждал нас, чтобы увезти в Березкино.

– Ты хочешь уехать? – Тихо спросил Клыков, который так и стоял за моей спиной.

– Я не знаю, – вздохнула. – Я знаю только то, что Вера права в том, что мне нужно понять, что я хочу от жизни. И это мне нужно решить самой, – поморщилась я от подобной перспективы. – Но сейчас я совершенно точно устала и хочу к Иннофунтию, чтобы он меня покормил и обогрел.

Леонид на секунду прижал меня к себе, а потом повел к машине, стоящей за кованными воротами. Лохматов держался поодаль от нас и лишь бросал на Клыкова жалостливые взгляды. Ну да, я не подарок. Знаю, что Лёню все жалеют из-за того, что ему меня навязали. Ну, ничего. Скоро уже…

В Березкино возвращались молча. Каждый думал о чем-то своем. Лично я думала только о том, что пора что-то решать со своей никчемной жизнью. Точнее не так! Нужно срочно все брать в свои руки, нужно начать жить так, как я хочу. Вера права. Мне нужно этому научиться сейчас.

Клыков все время поездки нежно держал меня за руку, но я к этому уже так привыкла, что даже не обратила особого внимания. Мне было очень страшно от того, что я нарешала в своей голове, но другого выхода у меня не было. Я доделаю те процедуры, что мне остались в лечебнице, и уеду. Пока не знаю, что буду делать дальше, но обязательно придумаю что-нибудь.

Иннофунтий, едва узрев нас, тут же принялся… отпаивать Леонида какими-то отварами. Я по атмосфере поняла, что мной тут недовольны. Ну и ладно, не в первый раз… И ненадолго.

Вечером я, прижавшись к Лёне, обдумывала уже другой вопрос. Надо же как-то этого бесконечно офигенного мужика склонить к интимной близости, иначе я так всю жизнь и буду мучиться тем, что не попробовала. Однако, придумывалось откровенно плохо. А может быть, и не стоит оно того? Я и так буду тосковать…