Я понимающе улыбаюсь.

— Он — японец? — Спрашиваю я, Вероника кивает. — И что он здесь делает? В смысле… здесь в нашей стране. — Хмурюсь непонимающе.

— Это все Вадим. — Машет рукой Вероника, делая большие глаза. — Он привез его сюда ради Кирюши. Не знаю какими правдами-неправдами он убедил его сюда приехать, но Акайо приехал, поставил Кирюшку на ноги, и я постаралась сделать все, чтобы он остался.

Я хмыкаю, но ничего не говорю. Даже не хочу предполагать, каким образом Вадим убедил японского врача приехать на нашу «славную» родину. Зная его методы, это вполне может быть что-то криминальное. Однако его старания для ребенка делают ему честь. Видимо, не такой уж он и плохой отец, как мне показалось.

— Ты выглядишь истощенной. — Оглядывая меня заботливым взглядом, говорит Вероника. — Какой у тебя диагноз?

— ИБС. — Отвечаю я. — Ваш чудо-врач прописал мне новые лекарства, так что, думаю, скоро поправлюсь. — Улыбаюсь я, стараясь выглядеть убедительной, но это, конечно, не правда. Надеюсь мне станет немного лучше от нового лечения, но пока я вынуждена заниматься тем, чем занимаюсь, надежда на полное восстановление почти отсутствует.

— О, я в этом уверена. На Кирюше в свое время наши врачи ставили крест, а Акайо вытащил… — С улыбкой отзывается Вероника. Ее окликают с ресепшена и она, извинившись, прощается со мной.

Мне было бы безумно интересно послушать историю Кирилла, и еще интереснее историю его родителей, — как не пытаюсь, я никак не могу представить Вадима с Вероникой и их семейную идиллию, — но расположенная к общению Вероника уходит, а у не расположенного к откровениям Вадима нет смысла даже спрашивать.

Глава 26

Следующие дни я посвящаю восстановлению здоровья, на столько, на сколько могу, регулярно пью новые лекарства, бегаю по утрам и много гуляю. Столица заметно опустела за последние две недели: меньше прохожих, меньше машин, часть магазинов закрыта, часть и вовсе пустует. Несмотря на положительные прогнозы и убедительные заверения ученых в том, что Калидус подлежит лечению, люди продолжают покидать страну в поисках защиты, лучшей жизни, и более дешевых ресурсов. Те, кто может себе это позволить, уезжает как можно дальше. Те, кто не может, продолжает выживать. Кто-то ворует, кто-то зарабатывает, кто-то делится с соседями, кто-то отбирает последнее даже у близких. И без того расколотая страна, раскалывается еще сильнее, на сотни мелких частиц.

Мы не можем объединиться против общего врага, мы сами становимся врагами друг для друга. Возможно все дело не во властях, не в государстве и не в системе, возможно все дело в нас самих. В каждом из нас.

На днях страну буквально взорвало от новой волны потрясений. Неизвестная организация народных мстителей, называющих себя незатейливо «Организация», взяла на себя ответственность за порядок в стране, и принялась творить самосуд. В тюрьмах произошла серия убийств, замаскированных под самоубийства, из своих домов ночью при неизвестных обстоятельствах пропало двое высокопоставленных политиков. По интернету второй день курсирует наполненное злостью и презрением письмо, в котором загадочная «Организация» обещает отомстить виновным за все наши беды, и открыть людям глаза на правду.

На нас свалилось разом куча бед. Мне все это виделось, как проявление некого высшего наказания за разобщенность и неспособность оставаться людьми в некомфортных обстоятельствах. Возможно, мы все это заслужили. Возможно мы должны винить в происходящем только себя…

Расследование дела «Организации» вешают на Вадима, дело Матвеева отходит на второй план, и я начинаю переживать. Два дня я как на иголках, Вадим не звонит и не вызывает меня, и я гадаю выполнит ли он свое обещание, или же все-таки привлечет меня к новому делу.

Когда сегодня вечером звонит телефон, я чуть ли не подпрыгиваю на месте, и, боясь взглянуть на экран, медленно подхожу к столу. Однако звонит не Вадим, вопреки моим ожиданиям, а Тимур.

Бодрым довольным голосом Тимур сообщает мне о том, что вернулся и готов принять меня сегодня в восемь.

Преисполненная вновь вспыхнувшей надеждой я в уговоренное время прихожу НИИ, Тимур встречает меня в кабинете и неожиданно заключает в объятья.

— Привет. Я скучал. — С широкой улыбкой говорит Тимур.

Я, опешив от его напора, даже забываю поздороваться, и пока соображаю, что сказать, Тимур уже подталкивает меня в святая святых института — просторную комнату, выделенную специально для нового сверхмощного томографа, обещавшего спасти жизни всего человечества.

Едва мы входим в комнату, глаза Тимура загораются восторгом. Он смотрит на аппарат, как на животворящую икону и бережно проводит рукой по металлическому колпаку.

— Здесь творится история. — С трепетом и не сходящей с лица улыбкой, тихо произносит Тимур.

— Мм… — Мычу я, не зная, что сказать.

Тимур бросает на меня взгляд и, понимая, что я не разделяю его восхищения, выходит в смежную комнату за стеклом.

Вбивает мои данные, задает зону исследования, и по громкой связи просит меня лечь на пластину под колпаком.

Я ложусь и несколько минут лежу без движения, пока пластина возит мое тело взад-вперед.

— Так. — Слышу приглушенный голос Тимура. — Сейчас нам необходимо эмоциональное заражение. Я войду в комнату.

Слышу какой-то писк, с шумом открывшуюся дверь, шаги.

— Сосредоточься. — Просит Тимур и берет меня за руку.

Я послушно прислушиваюсь. Чувствую интерес, нетерпение, и некоторый азарт, о чем сразу же сообщаю Тимуру. Его рука выскальзывает, Тимур уходит, но через минуту его глухой голос недовольно говорит:

— Нет. Стимул слишком слабый. — Снова слышу писк, клацанье кнопок, и через минуту гудок. — Вера, зайти в шестой.

Слышу, как дверь снова открывается.

— Здравствуйте. — Слышу тонкий девичий голос. Здороваюсь в ответ.

— Да, Вера, стой так. Агата, сосредоточься, сейчас на полную мощность. — Раздает инструкции Тимур. — Вера, как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. — Отвечает растерянный голос девушки. Впитываю ее растерянность, улавливаю небольшое волнение и скользкий страх.

— Проблем со зрением больше не было? — Спрашивает Тимур.

— Нет, все хорошо. На сколько я могу это осознавать.

— А со слухом? Памятью?

— Бывают провалы. Иногда забываю куда шла, иногда слышу то, чего не может быть, но в целом… я в порядке. — Страх девушки немного усиливается.

— Это нормально. Скоро и это пройдет. — Успокаивающим тоном говорит Тимур и добавляет. — А как твой братишка?

Чувство вины, внезапно ударившее по сознанию, скручивает мои внутренности жгутом. От неожиданности перехватывает дыхание.

— Он все еще в больнице. — Дрожащим голосом, полным боли произносит девушка.

Ее печаль такая интенсивная, что на мои глаза наворачиваются слезы.

Мне хочется выбраться из душащих стенок томографа