только что стала свидетелем, нет абсолютно никаких сомнений в том, что Джесси уничтожит моего брата. Я медленно поворачиваюсь к Кейт, прося у нее помощи, но все, что вижу, — это ее поджатые губы, а все остальные в отчаянии переводят взгляды с Дэна на Джесси. Они видели безумца Джесси в действии. Никто не поможет.

Джесси берет меня за локоть и устремляет свирепый взгляд на Дэна.

— Не возражаешь, если я отвезу свою жену домой, не так ли? — Это утверждение, а не вопрос.

— На самом деле, возражаю. — Дэн не отступит. Я вижу это по стальному блеску его темных глаз.

— Дэн, все нормально. Я в порядке. Просто уходи. — Я поворачиваюсь к остальной компании. — Все вы, пожалуйста, просто уходите.

Но никто не делает первого шага, чтобы уйти.

Хватка Джесси на мне усиливается.

— Какого хрена, по-вашему, я с ней сделаю? — ревет он. — Эта женщина — вся моя гребаная жизнь!

Я отшатываюсь от его яростного заявления, как и все остальные, включая Дэна. Если я — вся его жизнь, то где он был последние четыре дня? Почему взял меня так, словно я не более чем тело? И почему лапал ту женщину в баре? Вырываю руку из его хватки и отступаю назад, бросая быстрый взгляд на свою подругу. Не уверена, для чего — может, для совета, потому что не знаю, что делать. Она едва заметно качает головой. Это знак «не-баламуть-воду». Моя упрямая сторона кричит: «не позволяй ему взять над тобой верх», а моя частично разумная сторона успокаивает: «не высовывайся».

Ободряемая взглядом Кейт, я подхожу к ней, одергивая подол платья, и, глупо или нет, в завершающем акте неповиновения выхватываю у нее бокал с вином и выпиваю залпом.

— Ава! — пытается она остановить меня, но у меня сейчас есть цель.

— Увидимся позже. — говорю я, выдергивая из другой ее руки свой клатч и поворачиваясь к Джесси. Его губы предупреждающе кривятся, но мне все равно. Все его поступки сегодня вечером прокручиваются в голове, и с каждой следующей сценой я злюсь все больше. — Не трудись следовать за мной.

Он смотрит на меня, ярость на его лице более чем очевидна. Надеюсь, мое недовольство тоже очевидно, но на всякий случай я бросаю на него полный отвращения взгляд, прежде чем протиснуться мимо и изо всех сил напрячься, чтобы не пошатнуться. Мне не следовало пить вино по многим причинам.

Слепо выхожу на дорогу, чтобы поймать такси, но даже не успеваю поднять руку.

— Не выходи на гребаную дорогу! — рычит он, перекидывая меня через плечо. — Ты, глупая женщина!

— Черт возьми, Джесси! — Мы удаляемся от проезжей части, возвращаясь на тротуар. — Отпусти меня!

— Нет!

— Джесси, ты делаешь мне больно!

Я тут же встаю ногами на тротуар, и по всему моему телу мгновенно пробегает обеспокоенный взгляд зеленых глаз.

— Ты ранена? Где?

Я хлопаю себя ладонью по груди.

— Только здесь! — кричу ему в лицо.

Он отшатывается, но затем повторяет то же движение, ударяя себя в грудь поверх окровавленной рубашки.

— Вступай в гребаный клуб, Ава! — рычит он.

Я вздрагиваю от громкости его голоса, прежде чем развернуться на слегка пошатывающихся ногах и умчаться прочь.

— Машина в другой стороне, — кричит он мне сзади. Я останавливаюсь и осторожно разворачиваюсь, устремляясь в другом направлении. Смысла пытаться сбежать нет. Я навеселе, а он настроен решительно. — Мне не нравится твое платье, — слышу, как он рычит у меня за спиной.

— А мне нравится, — возражаю я, идя дальше.

— Почему это?

Он догоняет меня. Хотя это нетрудно. Я пьяная и на каблуках.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

— Потому что знаю, что оно тебе не нравится! — кричу я, привлекая внимание прохожих.

— И ты права! — кричит он мне в ответ.

— Хорошо! Это единственная причина, по которой ты злишься, или потому, что я пьяна, или потому, что поцеловала другого мужчину?

— Все вышеперечисленное, но поцелуй с другим мужчиной получает гребаное золото! — его трясет от гнева.

— Ты лапал задницу другой женщины!

— Знаю! — он смотрит на меня, а я смотрю в ответ.

— Зачем? Надоело хранить себя только для одной женщины? — кричу, а затем в напряжении оглядываюсь вокруг, чтобы увидеть, кто услышал мою маленькую вспышку. Рада, что все наши друзья сбежали с места преступления. Я могла бы упрекнуть его в собственничестве или ревности, но нет, я выбрала его сексуальные подвиги в прошлом.

Его темно-зеленые глаза прищуриваются, губы складываются в прямую линию.

— Женщина, ты, бл*ть, сама на это напросилась!

— Я? Каким образом?

— Ты бросила меня! Ты обещала, что никогда меня не бросишь!

Мы стоим, уставившись друг на друга, как пара кружащих волков, и ни один из нас не отступает. У нас обоих есть причины для недовольства. Конечно, мой аргумент сильнее, но я не готова стоять посреди улицы всю ночь только для того, чтобы доказать свою точку зрения. Я не такая упрямая, как он.

— Ты не имел права решать за меня мое будущее, — говорю более спокойно и иду к машине, слегка пошатнувшись у обочины. Понятия не имею, где он припарковался, но не сомневаюсь, что довольно скоро поступят указания.

— Ты чертова заноза в заднице, — огрызается он. — И я думал о нашем будущем.

Он подхватывает меня и несет на руках.

— Джесси, отпусти, — голос звучит слабо. Моя жалкая попытка освободиться совершенно ни к чему не приводит.

— Я не отпущу тебя, леди.

Я сдаюсь. Мое тело слабо, разум еще слабее, а горло болит и охрипло от такого количества крика. Позволяю ему отнести меня к машине и усадить на пассажирское сиденье, даже не издав ни звука, когда он наклоняется, чтобы пристегнуть меня. Он что-то бессвязно бормочет, одергивая подол моего платья, а затем захлопывает дверцу. Я осознаю его присутствие в машине, и смутно слышу приятный голос Эда Ширана, но затем меня охватывает нервное истощение, и я больше не могу найти в себе сил орать на него. Упираюсь лбом в стекло и тупо смотрю на мелькающие за окном яркие огни ночного Лондона.

***

— О, Боже! — слышу неодобрительный тон Клайва, когда просыпаюсь, подпрыгивая вверх и вниз в такт шагам Джесси. — Мне вызвать для вас лифт, мистер Уорд?

— Нет, я сам, — голос Джесси вибрирует сквозь меня. — Гребаное платье просто нелепо, — бормочет он, вызывая лифт и когда тот открывается, немедленно входит внутрь.

Я прихожу в себя в его объятиях, а затем извиваюсь, чтобы освободиться. Кажется, я преодолела стадию опьянения и из пьяной и дерзкой превратилась просто в дерзкую.

— Я могу идти, — огрызаюсь