— Это точно, — согласился Юра, — авторитет полный. Давайте, ребята, выпьем за детство — счастливое, безмятежное и вкусное.

Выпили за детство, затем за Юлю — прекрасную даму, украшение скромной избушки лесника. Потом Антон принес гитару. У него оказался приятный баритон и хороший слух. Пел он много, в основном Окуджаву. «Господи, мой Боже, зеленоглазый мой…» — подпевали гости в два голоса. Потом пили душистый, настоянный на травах чай с медом. Как-то незаметно и естественно Юля с Антоном перешли на «ты». Прощались, когда на небе уже появились первые звездочки и высветила луна.

— Ребята, приезжайте еще! — просил Антон, провожая их к машине. Рядом семенил Петруха. — Ну-ка, дружище, пригласи Юленьку к нам в гости.

Пес стал на задние лапы и лизнул Юлю в нос. Все рассмеялись. На прощание Антон подарил гостье баночку меда.

— Бери-бери, — строго приказал он, — свой, настоящий, липовый. Будешь Юрку от простуды лечить и сама сил набираться. Знаешь, какой он полезный!

— Вообще он замечательный человек, — рассказывал Юра по дороге в Москву. — Настоящий, надежный, верный. И очень порядочный. Таких немного.

— А почему он все-таки ушел с дипломатической службы? Ведь это же очень интересно, престижно, я бы сказала.

— Он ненавидит фальшь и лицемерие. Прогибаться не умеет. А без этого в наше время в любой работе трудно, в этой — особенно.

— Но ведь ты же не уходишь, — возразила она. — Почему?

— Не знаю, — пожал плечами Юра, — наверное, я слабее. Он по природе своей бунтарь. И, как ни странно, в такой же степени лирик. Хотя нет, наверное, ни одного бунтаря, в котором не было бы столько же лирика.

— Он не женат?

— Нет. Кто же согласится в лесу жить?

— Кто любит — тот и согласится, — авторитетно заявила Юля.

— Была у него любовь, — помолчав, ответил Юрий. — Но что-то у них там не сложилось. Пожениться собирались, как раз когда в Лондоне работал. А потом почему-то сорвалось. Он не любит на эту тему говорить, даже со мной. А вообще-то Антон — мой самый близкий друг, пожалуй, единственный. Приятелей у меня много, а друг — один.

Юля прикрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ей было удивительно спокойно и легко. Ничто не будоражило, не тревожило, не билось в ребра тугим мячом, готовым разорвать грудь, как утверждают романистки. И еще было удивительное чувство доверия к сидящему рядом человеку и защищенности, словно находишься за каменной стеной и тебе не страшны никакие удары и атаки. Она вздохнула, прислонилась головой к Юриному плечу и вскоре уснула, убаюканная гудящим мотором и шорохом шин, трущихся об асфальт.

— Просыпайся, соня! Приехали, — прохладная рука гладила ее по щеке.

— Что, уже? Как быстро!

— Конечно, — улыбнулся Юрий, — ты же опять проспала всю дорогу. Не быть тебе водителем. Знаешь, говорят, кто спит в дороге — машину водить не сможет.

Она повернула голову, чтобы достойно ответить, и увидела — крупным планом — черные блестящие глаза. И все стало абсолютно безразличным: спящие пассажиры, потенциальные водители, сегодняшний лес, завтрашний город. Все это растворилось в горячей волне, хлынувшей из огромных — таких близких — зрачков и накрывшей ее с головой. Закрыв глаза и отдавшись нежным властным губам и ласковым рукам, Юля поняла, что вот теперь она действительно пропала.

Окончательно, бесповоротно и навсегда!

Глава 13

22 октября, 1982 год

Звонить они пошли, конечно, вместе. Не было никакой причины отказываться от его предложения. Она не дикарка и не хамка — зачем отталкивать человека, предложившего свою помощь?

Никита Владимирович оказался интересным собеседником, веселым и остроумным. Всю дорогу до центральной почты он рассказывал ей о Юрмале. Звонкие — цокающие и льющиеся — непонятные слова слетали с его языка легко и непринужденно, как птицы, порхающие с ветки на ветку. Все эти Дзинтари, Кемери, Лиелупе так вкусно и смачно звучали, что Ларисе тут же, немедленно захотелось все их объездить, обойти, ощупать пятками, потрогать руками, испробовать на вкус. Он так вдохновенно и красочно описывал эти капельные курортные местечки, покрывшие берег Рижского залива, что она физически ощутила запах душистого кофе, приправленного бальзамом, и аромат свежевыпеченных булочек с корицей. Увидела степенно беседующих элегантных старушек, так непохожих на российских бабулек, услышала строгай рокот нахмуренных балтийских волн.

— Вы знаете, Лара, я много разъезжаю по миру. Жил подолгу в разных столицах — работа такая. Но Прибалтика — это для меня нечто совершенно особенное, можно сказать, кусок моей души. За рубежом — я гость, в Москве — хозяин, а здесь — раб. — Он шутливо заметил: — Гены, наверное, повязали с этими местами. У меня ведь отец — латыш, а его отец, мой дед, был младшим сыном крупного землевладельца, барона, между прочим. Прадед — барон, дед — латышский стрелок, слышали о таких?

Лариса согласно кивнула.

— А отец — московский чиновник. Ленивый, обрусевший житель российской столицы, тяжелый на подъем. Он не любитель ездить в Юрмалу, все как-то больше в Сочи. А я помешан на здешних местах. Вот вы вдохните этот воздух!

Она сделала вдох.

— Нет, не так. Глубоко, полной грудью! Чувствуете, какой запах? Сосны и море — это же редчайшее сочетание. Сказка, фантазия! Можно сравнить, конечно, с Пицундой, но нет, не то. Там — юг, солнце, жара. Все как-то сонно, лениво, услужливо. Строгости нет, изысканности, сдержанности. Там — все напоказ: природа, люди. Здесь — все скрыто, все — тайна. Там — потрясает, ошеломляет. Здесь — пленяет. И неизвестно, что сильнее. Это как женские типы. Есть женщины яркие, эффектные — потрясают сразу. Но не надолго. А есть другие. Те — сдержанные, строгие, холодноватые даже. Они — пленяют. Ввинчиваются штопором в душу и остаются там надолго, если не навсегда. И делают это как-то незаметно, естественно. Так и природа, южная и северная. Одна валит с ног и разит наповал. Другая — забирает в плен. Вы согласны со мной?

— Для кого как, наверное. Эти ощущения очень субъективны.

— Конечно, — согласился апологет Прибалтики, — каждому свое красиво, как говорят. Но из двух типов красоты я выбираю пленительный, а не сногсшибательный.

Народу на почте было мало, кабинки междугородных переговоров почти все пустовали, дозвониться оказалось легко. Сообщив о благополучном прибытии, Лара спросила про Настеньку.

— Нормально, — ответила мама, — почти не скучает. Она же теперь председатель совета отряда, вся в делах!