Пусть я и подозревал нечто подобное, но услышав подтверждение от Незель, испытал небывалое облегчение. Ведь, как любили говорить персонажи голливудских боевиков, я слишком стар для этого дерьма.

В эмоциях Кениры я почувствовал, наоборот, чистое веселье. Она с иронией отнеслась к словам Незель, и, вспоминая её сегодняшнее признание о дворцовых экспериментах по окончанию подросткового возраста, я понимал почему.

— Погоди-погоди, — уточнил я, — то есть вы, жрецы Фаолонде, имеете ауру, вызывающую желание? Но ведь тогда и жрецы других богов должны иметь нечто похожее.

— Конечно, — удивлённо подтвердила Незель. — Рядом с клириками Керуват труднее лгать и жульничать, супруги жриц и жрецов Мирувала или Ризвинн никогда не болеют, а у священников Валудур всегда восходят саженцы и растут здоровыми питомцы. Удивлён, что ты, паладин, об этом не знал.

— Просто у меня нет никакой особой ауры, — признался я.

— Ну как же нет, — возразила Кенира, громко рассмеявшись. — С тобой всегда так здорово спать!

И чтобы ни у кого не возникло сомнения, какое значения слова «спать» имеет в виду, она стала интенсивно двигать бровями. В мире Итшес подобного жеста не знали, его Кенире показал когда-то я, но Незель прекрасно всё поняла и рассмеялась следом за моей девушкой.

— Ладно, — фыркнул я. — Незель, мы к тебе по делу. И это касается Права твоего бога.

Незель перестала смеяться, сразу став серьёзной. Она пристально заглянула мне в глаза, и я почти потерял запал от накатившей волны желания.

— У меня нет магии, — сказал я ей. — Вообще нет, совсем, никакой. Словно я дал Обет, или Ирулин возложила на меня Испытание.

Незель посмотрела на меня тёплым и сочувствующим взглядом, прекрасно осознавая, что скрывается за такими словами.

— Ну, ну, не надо, — успокоил её я. — Мои знания в магии достаточно велики, чтобы создать ритуал любой сложности. Ну а с магией помогает Алира. Но очень многого мне недостаёт, причём, даже просто в бытовом плане.

— Это, конечно, очень печально, — склонила голову Незель. — Вот только Владыка Сердец владеет сердцами, а не магией. Так что, боюсь, Фаолонде тебе не поможет. И я не знаю ни одного бога, чьё благословение вернуло бы тебе магию. Если это Испытание — тогда твоя богиня жестока. Если же Обет — тогда я просто восхищаюсь твоим мужеством, не до конца уверена, что смогла бы так же.

— Да нет же, — покачал головой я. — Дело вовсе не в том. Вернее, я хочу получить магию, мечтаю об этом каждый день. Но собираюсь справиться и сам. Вот только… Раньше у меня был артефакт, освящённый Фаолонде, и я…

— Улириш, я тебе уже говорила, не артефакт! — рассердилась Незель. — Терминология очень важна!

Она была столь прекрасна в своём гневе, что эффект вышел совершенно противоположный задуманному. Я любовался ею и улыбался, словно идиот. Кенира, если судить по её эмоциям, казалось, ещё чуть-чуть и достанет из своего контейнера кресло и попкорн, сядет неподалёку и начнёт хрустеть, наблюдая за зрелищем.

— Я совершенно точен, — возразил я. — Это был именно магический артефакт, который благословил твой бог. И с помощью этого артефакта я мог сплести потоки элир. К сожалению, в той передряге, куда я попал, он не уцелел.

— А, ну в этом случае всё правильно, — смягчилась Незель. — Вот только артефактами наш храм не занимается. Возможно, у какого-то из жрецов есть подобное увлечение, я могу поспрашивать, но гарантировать ничего не смогу.

— Погоди, то есть меня не обманули? Освятить подобный артефакт возможно?

— Да, но почему тебя это так удивляет?

— Но ведь Фаолонде — бог любви! И человек, который создал тот артефакт, не мог любить не только меня, но и кого угодно в этом мире! Так каким же образом получилось, что артефакт меня слушался?

Незель улыбнулась мило, ласково и очень-очень снисходительно, словно выслушала рассуждения маленького ребёнка, делающего глобальные выводы на основе своих детских представлений о мире.

— Ты ошибаешься, — после ощутимой паузы сказала она. — Нет, не в том, что такое благословление возможно. Ты просто не понимаешь сути Права моего повелителя. Право Фаолонде — вовсе не чувства, хотя именно чувства ему подвластны лучше всего. Единитель Сердец повелевает связями. И любовь, яркая, сильная и искренняя — просто является лучшим олицетворением сути его. Любовь, похоть, дружба, страсть — всё это невидимые нити, соединяющие людей. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я медленно кивнул. Точно так же, как Ирулин воплощала вовсе не просто сон, а концепцию душевных устойчивости и здоровья, которые этот самый сон дарил, сила Фаолонде являлась чем-то намного большим.

— Вижу, ты всё понял, — довольно улыбнулась Незель. — Неудивительно для слуги бога. Ну так вот, связь сердец — самая сильная и ярко выраженная связь. Но бывают и другие связи, к примеру, между человеком и его желанием ходить, видеть, или же, как в твоём случае, повелевать магией.

— Погоди, Незель! — сказал я. — Ходить? Видеть? Как это?

— Вряд ли ты сталкивался с чем-то подобным, — ответила она, — но иногда, особенно в результате сражений, человек, потерявший руку, ногу или глаза, не может вовремя попасть к целителю. И у него может не оказаться при себе никакого средства, чтобы законсервировать раны.

— Латок, — кивнул я понятливо.

— Да, так их называют на армейском жаргоне, целители говорят «экстренный покров» или просто «заглушка». Ну так вот, человеку не остаётся ничего другого, как позволить ранам закрыться. И ты представляешь, что будет в этом случае.

— Представляю, — согласился я. — Но причём здесь сила бога?

— Маги умеют делать артефакты, так что для них не проблема сделать и протез. Некоторые из таких протезов даже лучше настоящих конечностей — они сильнее, быстрее, обладают дополнительными функциями и даже скрытыми сюрпризами. И любой человек может подобным протезом управлять с помощью своей магии. Вот только частью тела подобная поделка никогда не станет. Догадываешься почему?

Я задумался. Каждый житель Итшес обладал магией, так что, даже лишившись, как Ксандаш, руки и ноги, мог выпускать её из своего тела. Артефакт, управляемый через внешнее воздействие магией, мог создать даже подмастерье. Такой артефакт мог иметь