немного напугаем, потом как-нибудь договоримся. Узнав о таком, ругался бы Лис Пустыни унылыми германскими матюками и плевался бы дальше, чем видел. Но все это было бы уже бесполезно, ибо утраченных возможностей и погибших солдат (а их в особенности) не вернуть ни проклятиями, ни сожалениями, ни даже искренними слезами.

Впрочем, сегодня в гудящий от бурной деятельности полевой лагерь (механики-водители водят, наводчики выполняют свои упражнения, пехота ходит в учебные атаки или отрывает на скорость окопы) нагрянули высокие гости. Совершая поездку по Южному Федеральному Округу в Донецкую Народную Республику, недавно ставшую субъектом Российской Федерации, заехал президент Путин, и, конечно же, он не мог не посетить лагерь заезжих «африканцев». Увиденное там ему очень понравилось.

– Гутен таг, Эрвин, – по-немецки сказал российский президент, пожимая руку главному «африканцу». – У тебя тут все очень хорошо устроено. Мне нравится. А теперь давай пройдем куда-нибудь, где мы сможем поговорить без помех.

Роммель внимательно посмотрел на своего собеседника и увидел, что вождь русской нации не имеет ничего общего с Адольфом Гитлером. Скорее, герр Путин похож на него самого, и это сходство, хоть и не бросается в глаза, но вполне очевидно опытному человеку. Лидер нации, который ведет свою страну в будущее… Твердой рукой держа штурвал, он обходит рифы и преодолевает шторма, а потому все у его народа будет хорошо.

– Давайте пройдем к нам в штаб, герр президент, там есть все условия для конфиденциального разговора, – ответил Лис Пустыни. – Мне, знаете ли, тоже не терпится узнать подробности своего последнего задания, после которого я буду свободен как птица.

– А кто вам сказал, Эрвин, что, выполнив это задание, вы будете свободны как птица? – спросил российский президент. – Впрочем, подобные разговоры не ведут под открытым небом, так что давайте пройдемте в ваш штаб, и там вы узнаете подробности.

Оказавшись в помещении штаба, предназначенного для совещаний с командным составом, Эрвин Роммель снял с головы фуражку, пригладил волосы и, прямо посмотрев на российского президента, спросил:

– Ну-с, герр президент, я жду вашего пояснения по поводу того, почему я не стану свободным, выполнив ваше задание по освобождению Германии двадцать первого века от англо-американского ига. Сказать честно, после того, что я узнал в последнее время, моя ненависть к пройдохам лаймиз и янки-плутократам поднялась на прежде недосягаемую высоту, так что ваше задание я выполню не только потому, что подрядился на эту работу, но и по велению души.

– Дело в том, Эрвин, – меланхолически произнес Владимир Путин, – что нам достоверно известно о том, что, едва только авангарды твой частной военной корпорации пересекут границу Германии, как госпожа Ангела Меркель сложит свои полномочия канцлера и передаст их тебе, как лидеру-спасителю Германии. Со своей стороны в этой заварушке поучаствуют солдаты второго армейского корпуса генерала Брокдорф-Алефельда, которые зафиксируют руками всякий министерский и парламентский сброд, что позволит твоим войскам беспрепятственно вступить в Берлин. А дальше ты – лидер нации, быть может, только на два месяца, до внеочередных парламентских выборов, а быть может, на всю оставшуюся жизнь, пока глаз остер и рука тверда. Решать это будет немецкий народ.

– Ну что же, герр президент, – сказал Роммель, – благодарю за доверие. Ведь это именно вы, как я понимаю, настояли на том, чтобы мою армию не брали в плен, а превратили ее в такое образование, какого в Европе не бывало лет триста.

– Ничто не ново под луной, Эрвин, – сказал российский президент. – К тому же твое заведование частной военной корпорацией тоже было не просто так. За эти четыре месяца ты научился управлять своими людьми самостоятельно, не опираясь на высшие авторитеты, ведь мы с товарищем Сталиным ставили тебе задачи только в самых общих чертах, указывая лишь конечные цели и не вдаваясь в подробности, которые ты должен был решать сам. Оттуда до уровня главы государства буквально рукой подать.

– Я вас понял, герр президент, и должен сказать, что не подведу ни ваше доверие, ни доверие моего народа, если он мне его, конечно, окажет, – сухо произнес Роммель. – А сейчас позвольте пригласить сюда моего заместителя маршала Этторе Бастико, чтобы мы могли обсудить вопросы, волнующие итальянскую часть моего войска. Как полководец он ни рыба, ни мясо, но итальянцы в моем войске нуждаются в том, чтобы их интересы были представлены в командовании.

– Зовите его, Эрвин, – сказал Владимир Путин, – поговорим. Италия – это тоже весьма интересный участок работы.

Итальянский маршал был весьма представительным мужчиной: начавшая седеть короткая щеточка английских усов, орленый римский профиль и зачесанные назад волосы. На этом его достоинства исчерпывались. Внутри этой прекрасной оболочки была пустота, в которой, как сферический конь в вакууме, завис профессор военной истории. Впрочем, это был не самый плохой вариант, могло быть и хуже.

– Добрый день, синьор Путин, весьма рад вас видеть, – сказал маршал Италии по-немецки и еще минут пять упражнялся в красноречивых славословиях.

– Добрый день, синьор Бастико, – ответил российский президент. – Я тоже рад вас видеть тут у нас, на российской территории, в качестве гостя, а не оккупанта. А то бывали у нас разные, и не все потом смогли ноги унести…

– О да, – маршал Италии напустил на себя грустный вид, – это была весьма печальная страница нашей общей истории, в которой мы раскаиваемся. А теперь скажите, что будем делать в двадцать первом веке мы, итальянцы? Наши солдаты, конечно, примут участие в очистке Германии от разного англо-американского сброда, потому что иначе будет не по-товарищески, но что они, то есть мы, станем делать потом, когда этот контракт будет исполнен?

– Я уже говорил герру Роммелю, что Италия – это очень интересный участок работы, – ответил Владимир Путин. – Просто действовать надо последовательно и по порядку: сначала подвергнуть инверсии Германию и закрепиться на ее территории, интегрировав в ряды вашей корпорации ее вооруженные силы, потом, возможно, наступит очередь стран Бенилюкса, лежащих сейчас в жестоком карантине, и только затем придет время Италии и прочих страны Южной Европы. Но спешить в этом направлении я бы не стал, возможно, после событий в Германии все там развалится само…

– Все может быть, – уклончиво ответил маршал Бастико. – Самое главное, что при любом развитии событий наша корпорация без работы не останется.

– Вот тут вы правы, синьор Бастико, – согласился российский президент. – Работы хватит всем, пока глаз остер и рука тверда. Европа в двадцать первом веке оказалась загажена всякой нечистью по самые крыши домов, и очистить ее можно либо по методу Геракла, смыв все до основания, либо вручную, лопатами и вилами, чем вам и предстоит