хочу тебе верить и…

– Нет! Даже слушать не хочу, правильно папа говорил, ты не такая, как мы.

О чём она?

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– Ты мне всего наполовину сестра, и если бы у нас были…

Лекса замолкает, и наступает оглушительная тишина.

На меня словно несется поезд, но я продолжаю стоять на рельсах и смотреть, как он приближается. Всего несколько метров, и он снесет меня.

– О чем ты? – спрашиваю я, хотя не хочу знать ответа.

Лекса прикрывает рот ладонью и молчит. Медленно иду к ней, отнимаю руку от лица и, смотря сестре в глаза, спрашиваю:

– О чём ты говоришь?

– Папа развелся с мамой из-за тебя. Ты не его дочь. Родители просили не говорить тебе…

– Папа мне не родной?

– Нет. Прости, я не должна была это говорить.

Внутри образуется воронка, она так и хочет затянуть меня, но я не сдаюсь.

– Поэтому он не выходил со мной на связь?

– Да.

– Как давно ты это знаешь?

– На следующий день, после развода… Я…

– Где алкоголь? – спрашиваю я у Лексы.

Она не отвечает, но Фиби ставит бутылку на стол, и я тут же беру её. Разворачиваюсь и иду за вещами. В комнату приходят все девушки, но никто из них не говорит мне ни единого слова.

Хочу побыть одна. Мне это нужно, иначе я совершу какую-нибудь глупость.

Надеваю куртку, перчатки и кепку. Погода стала более покладистой и не такой холодной. Беру ключи от мотоцикла и выхожу из комнаты, девушки расступаются, а вот Волк следует за мной. У самого выхода сажусь на корточки перед шерстяным другом. Он никогда не обманывал меня и не предавал, но сейчас я хочу побыть одна. Совершенно одна.

– Не сегодня, малыш, – говорю ему я, и он тычется носом мне в руку.

Провожу ладонью по его носу и целую между глаз.

– Я скоро вернусь, не ходи за мной.

Как можно быстрее покидаю дом и поднимаю голову к небу. Скоро ночь. Но мне настолько плевать на это, что даже в мыслях не появляется вариант вернуться в дом.

– Алекс?

Поворачиваюсь на голос Зейна. Он идёт по внутреннему двору и, пожав плечами, говорит:

– Спасибо за торт, – останавливается передо мной и приобнимает. – С днем рождения.

Легко целует в щеку, а я прикрываю глаза. Эти действия так на него не похожи и похожи одновременно. Вспоминая прошлое, думаю, что между нами… тогда, что-то да могло получиться. Это что-то было бы нежным и воздушным. Трогательным и сокровенным.

Но этого нет и не будет.

Мы оба разрушили этот фундамент, а без основания ничего не выйдет. Какой бы красивый и многоэтажный дом мы не построили, он рано или поздно рухнет и погребет нас под своими завалами.

Киваю и отстраняюсь. Он замечает бутылку и ключи в моих руках.

– Празднуешь?

Пожав плечами, отвечаю:

– Что-то в этом роде.

– Составить компанию?

На пару мгновений я задумываюсь, но всё же отрицательно качаю головой.

– Я хочу побыть одна.

– Долго?

– Не знаю. Мы вроде уже никуда не спешим.

Зейн достает рацию и подает мне.

– Пятая чистота. Если что-то будет нужно, дай мне знать.

Вглядываюсь в его голубые глаза и киваю. Зейн не давит на меня, живет отдельно, но он все равно всегда рядом. Даже сейчас.

Ухожу к мотоциклу, но не решаюсь взять его. Если я угроблю последний транспорт это будет фатально. Обхожу байки и иду в сторону церкви. Не знаю почему именно сюда, но ноги сами ведут меня. Около тридцати минут, и я на месте.

Пару дней назад мы обследовали эту божью обитель. Ничего не нашли, кроме кельи, где жил какой-то священнослужитель. Там не было еды, но была вода, да и дверь запирается на огромный массивный засов изнутри. Окон в этой комнате нет, и я считаю, что такое темное, пропахшее плесенью и запустением место, идеально подходит к моему душевному состоянию.

Оставшись одна, запираю дверь, включаю фонарик и кладу его на кровать монаха, преподобного или кем он там был при жизни. Сажусь у двери и открываю бутылку. Я не приветствую алкоголь, но сейчас я хочу потеряться в чертогах памяти. Желаю забыть, кто я и где оказалась. Хочу быть никем.

Мысли уносят меня к разговору с сестрой. Папа мне не родной. Мама была ему неверна. Лекса знала, но молчала.

Первый глоток обжигает горло. Морщусь. На глазах выступают слезы.

Вот это да.

Отбрасываю мысли о папе, маме и их отношениях. Я не чувствую той боли, которую должна бы ощущать. Мне обидно то, что Лекса не сказала мне. Она знала, как я пыталась достучаться до отца, а по сути доставала постороннего для меня человека. Не знаю, как можно было перечеркнуть пятнадцать лет и стать чужой в одно мгновение. Спросить об этом я не могу. Мама мертва, папа скорее всего тоже. Остается Лекса, но не думаю, что отец говорил ей об этом.

Второй глоток. Закашливаюсь и утираю губы рукавом.

Постепенно вспоминаю свою жизнь обрывками. Детство, за которое я должна бы сказать "папе" спасибо. Оно было замечательным, да и подростковый период пришелся на полную чашу. Наша жизнь с мамой хоть и была полна недопонимания, но я не хочу её в чем-то винить. Пусть она и изменила отцу, может, на то были какие-то причины, возможно, они расходились или… я не буду её винить. Она это совершила и в итоге потеряла мужчину, которого любила и осталась один на один с напоминанием о своём грехе. Вспоминаю Лари и тут же возношу мысленную молитву. Пусть с ним всё будет хорошо. Пусть он будет жив и в безопасности. Из всех людей на планете, он единственный, с кем бы я сейчас хотела поговорить.

Третий глоток идёт уже куда приятнее, чем первые два.