Медленно выдыхаю. Грудную клетку стягивает. Мне больно и физически, и душевно. Меня поставили перед выбором: либо Алиса, либо сестра. Что я должен был сделать?

Ника бы опозорилась и загремела в тюрьму. В тот день, когда она напилась и устроила дома скандал, произошло еще кое-что. Сестричка умудрилась засветиться на видео в доме Лазученко. Кадры свидетельствуют о том, что Ника не только танцевала практически голой, но и залезла в открытый сейф. Украла деньги или нет. Не знаю, но в полиции поверят записи и слову Лазученко. У меня был выбор без выбора. От меня требовалось лишь прилюдно унизить Разину и прийти в назначенное место за видео.

Меня обвели вокруг пальца, сыграв на страхах за близких людей. Я попался. Теперь у меня нет ни Алисы, ни того видео.

Фиаско…

— Хочу в обычную палату, — сиплю не своим голосом, когда мама возвращается. — Не нужно вот этого всего, — не глядя, кручу пальцем в воздухе.

Рука тут же падает на матрас. Чувствую, что они на меня пристально смотрят.

— И побыть один.

— Илья? — мама наталкивается на мой взгляд и отступает назад. — Тебе нужно сейчас больше отдыхать и… не думать о том, что произошло. Пожалуйста…

Отворачиваюсь от них. Глаза жжет. Закрываю их.

Как не думать? Как?!

Это невозможно…

Я все испортил.

Все…

34

POV Илья

По официальной версии нашему свиданию с Алисой в заброшенном доме помешали неизвестные. Я пришел раньше, поэтому пострадал, а принцесса опоздала и нашла меня, но все ведь было не так.

И как ни крути, правду не обнародуют по нескольким причинам. Первая, семья Разиных. Мария Степановна дала понять, что их дети в этой истории не засветятся. Вторая, я бы все равно не сказал, кто виновник моих травм из-за чертового видео, которое испортит жизнь моей сестре. Произошедшее, как палка, каким бы концом не повернул, она все равно ударит.

Лазученко снова не наказана. Алиса вне зоны доступа. Я в больнице. Каждую минуту прошу перевести меня в простую палату, но меня словно не слышат. Еда пресная. Кусок в горло не лезет. Я все время думаю о Разиной и о тех словах, которыми ей ударил. Другая бы на ее месте послала меня подальше, а Алиса…. Она поступила иначе, и это больно режет по часто бьющемуся сердцу.

Я хочу ей все объяснить, но как?

От злости и боли внутри хочется крошить все вокруг, и я готов это делать. Присаживаюсь на кровати, спускаю ноги на пол, и в этот момент дверь в палату открывается. Видеть кого-то сейчас, выше моих сил. Поднимаю голову и в недоумении смотрю на Разина, который с не менее радостным видом прикрывает дверь и делает шаг вперед.

— Чего тебе? — «дружелюбием» от меня несет за версту. Меньше всего я настроен на «любезные» разговоры с кудрявым братишкой принцессы.

— Успокойся, Северский, я по делу пришел, — надменно задирает свой аристократический нос и убирает руки в карманы идеально отглаженных брюк. — Чем тебе не нравится отдельная палата? Плохо кормят?

Фыркаю. Так вот зачем он пришел. Убедиться в том, что их деньги уходят, куда нужно.

— Подавитесь. Я не просил, — рыкаю, стискивая пальцами края матраса.

— Не просил он, — прищуривается Костик, делая шаг вперед. Расстояние между нами опасно сокращается, и нервные волокна в моем теле тут же напрягаются. — Не понимаю Алису. Что она в тебе нашла?

— Шел бы ты отсюда, — скриплю зубами, наблюдая за тем, как Разин идет к окну и упирается в него задницей. Руки складывает на груди. Приходится повернуть корпус, чтобы видеть его.

— Пойду, только сначала донесу до твоего скудного ума некоторую информацию.

Фыркает и смотрит на меня, будто я грязь. В его представлении так и есть. Ради Алисы заставляю себя реагировать адекватно. Разин цокает.

— Лиса ради тебя своей жизнью пожертвовала.

Хмурюсь, не догоняя. Что он несет?

Видимо, эмоции отчетливо высвечиваются на моем лице, потому что Костя тяжело вздыхает.

— Алиса теперь учится в закрытом лицее.

— Не понял…

— Для особо тупых объясняю, — злится Разин, — моя сестра ради спасения твоей бесполезной головы согласилась на условия родителей. Либо ты спасен, а она в тюрьме, — показывает пальцами кавычки, — либо ты мертв, а она в ажуре. Что не понятно?

Если честно, то все не понятно.

— Вижу, твои родственнички не объяснили всю суть ситуации, да? — усмехается. — Тебе срочно нужна была операция. Мои предки подсуетились. Но не просто так, — криво улыбается. — Это у нас семейное, знаешь ли.

По спине вдоль позвоночника крадется неприятный холодок от сказанного кудрявым козлом. Алиса, какого черта?!

— Дай мне её номер. Я не могу дозвониться, — хриплю не своим голосом.

— Нет, — бросаю на него злобный взгляд, на что он выставляет руки ладонями вперед. — Не потому что я – это я. Мне тоже запрещено с ней общаться. Временно. По твоей милости.

Сглатываю противную слюну. В голове начинает болезненно пульсировать. Кривлюсь и зажмуриваюсь, чтобы как-то побороть это состояние.

— Ты бы лег, а, — холодно произносит Разин, — а то старания моей сестрички пойдут насмарку.

В палате воцаряется тишина. Лишь шорох постельного белья и стук моего сердца оглушают. Ложусь на спину, облизываю сухие губы и пялюсь в потолок.

— От палаты не отказывайся, да и вообще от всего, что тебе предложат мои предки, — сухо и без эмоций отчеканивает Костя.

— А что они предложат?

— Лис просила, чтобы с мелкими вам помогли. С опекой. Батя уже все устроил, но если ты будешь плевать им в лицо, то недолго отмотать обратно. Поверь, он может забрать то, что любезно дал, и даже с