Анна Васильевна… Боже… Как я ей в глаза посмотрю…

Дожидаюсь, когда он закончит, и буквально вырываю телефон из рук.

— Лис?! Ты чего?! — машина виляет по дороге, а я ищу профиль Вити.

Звоню прямо из мессенджера по видео связи.

— Разин, ты че попутал?! — без предисловий начинает, но замолкает, увидев меня. — Принцесса… Чего ревешь?

Запинаясь на каждом слове, объясняю случившееся и прошу сообщить матери Северского. Если бы я наизусть знала ее номер, то позвонила бы сама, но… Столько чертовых НО встает у нас на пути!

Я не замечаю ничего вокруг, когда мы оказываемся в стенах больницы. Костя накидывает мне на плечи халат, ведет к стулу в коридоре и, кажется, что-то говорит. Илью осматривают врачи, оказывают медицинскую помощь, а мы варимся в неведении целую вечность.

Мама с папой приезжают первыми. За ними в коридоре появляется Анна Васильевна. За ней влетает Витя. Лица-лица-лица…

Они мелькают с такой частотой, что на меня накатывает приступ паники, но он ничто по сравнению с тем, что я слышу, когда выходит врач.

— Я бы хотел сказать, что все будет хорошо, но нет.

Оглушает словами. Я вся сжимаюсь в комок, уставившись на седого мужчину в белом халате.

— Жизнь вашего сына может оборваться в любой момент. Мы поддерживаем, конечно, но счет идет на минуты.

— Что? — у меня губы дрожат от того, что я слышу. Нет! Нет! Нет!

— Необходимо срочно провести операцию, но… У нас нет специалиста…

— А вы? — Анна Васильевна бледнеет на глазах. — Что с ним?

— Я не возьмусь, учитывая все риски, простите… У меня нет практики в таких операциях. У парня кровоизлияние в мозг.

— Но… Что-то вы должны сделать! Там мой сын… — Северская хватается за горло рукой и тихо всхлипывает.

— Мам… — поворачиваюсь к родителям. — Пап… У вас же много связей. Помогите ему, пожалуйста…

Равнодушие — вот что я вижу в их глазах. Из груди вырывается истеричный всхлип. Неужели у них сердца нет?

— Алиса, — мама, как всегда спокойна и сконцентрирована, — мы поможем этой семье, если ты согласишься на наши условия.

— Человек умирает… Мам… — её лицо остается бесстрастным, и меня разрывает на части от боли. — Вы серьезно? Костя?

Поворачиваюсь к нему. Опускает глаза и сжимает челюсти. Закрываю глаза ладонями, содрогаясь от рыданий. Озвученные условия витают в воздухе и давят на меня бетонной плитой. Я хочу быть рядом с Севером, пока он не поправится, но, чтобы Илья встал на ноги, должна отказаться от него. Где бог в это время?!

— Счет на минуты, — напоминает врач, а я тихо завываю.

Лица родителей сливаются в пятно. В глазах не видно человечности. Они бездушные роботы, которые меня ломают и подчиняют своей воле.

— Костя… — пытаюсь найти поддержки. Молчит. Его слово ничего не изменит… Не стоит надеяться. — Я согласна, мам. Слышишь?! Я согласна! Только помогите ему! Помогите… — оседаю по стене на пол и рыдаю уже во весь голос. — Помогите…

— Успокоительного дайте моей дочери. Не видите, что ей плохо? — мамин голос долетает до меня, словно через вакуум.

Заторможено моргаю, когда Костя опускается на корточки рядом со мной. Не могу скинуть его руки, но очень хочу, потому что всем нутром отвергаю поддержку. Он ничем не поможет, понимаю, только сердцу этого не объяснишь. Оно разрывается от боли.

Слышу, как папа кому-то звонит. Мимо проходят люди, а у меня все замирает.

Мы упали.

Вместе.

А крылья сломал лишь Север.

Так не честно!

Почему так не честно?!

За что нам такое?!

Плачу я уже беззвучно. Кожу жжет. Глаза воспалены, и картинка перед ними размытая. Никак не приобретает четкость.

— Алиса, поднимайся. Мы едем домой, — Мария Степановна смотрит на меня сверху-вниз. — Костя, — со вздохом произносит, — помоги сестре подняться. Хватит на сегодня трагедии и позора. Пора домой.

Уходит, громко цокая каблуками. Костя поднимается и тянет меня за собой. Не хочу оставлять Севера…

Я хочу быть рядом…

— Лис, — брат говорит мягко. Не так, как мама пару минут назад. — Ты ему сейчас ничем не поможешь. Что могла, то сделала.

Отталкиваю Костика от себя. Бросаю взгляд на Анну Васильевну, но подойти не решаюсь. Рядом с ней медсестра подает стакан воды и гладит рукой по спине.

Это какой-то кошмар…

К выходу иду, как зомби. Слез уже нет. Внутри воронка. Вместо крови реки боли.

Костя садит меня к родителям в машину. Я сразу отворачиваюсь к окну.

— Алиса, ты еще скажешь нам спасибо. Ты бы себе с ним всю жизнь угробила.

Молчу. Смотрю на стекло. Предметы за ним не видны. Просто мутная преграда между мной и окружающим миром.

— Пап, — с мамой разговаривать не хочу, боюсь, что не выдержу ее морального давления, — у Ильи прекрасная мама, но из-за недоразумения их хотят забрать в детский дом. Ты ведь можешь помочь, я знаю.

— Что ты хочешь?

— Чтобы их оставили в покое. Я согласилась на ваши условия и выполню все, что вы хотите. Просто помоги им.

— Ладно.

— Боже, какая глупость, Алиса! — реагирует на папино обещание Мария Степановна. — Нужно было давно тебя отправить в этот лицей. Не было бы времени связываться с бродячими пацанами.

Он не такой! Кричу внутри!

— Маш, хватит. Ей итак плохо.

Мама цокает, но больше не произносит ни слова до самого дома, а там…

Я привожу себя в порядок,