перед ней. Она быстро хватает их и мчится к машине, совершая спринт на 360 градусов вокруг нее, прежде чем вернуться в объятия своего отца, снова и снова благодаря его.

— Твоя мама тоже участвовала, — говорит Райан, и это мило, потому что это только его подарок.

— Я хочу сесть на переднее сиденье, — говорит Коннор.

Ава крепко обнимает меня, затем жестом приглашает своих братьев следовать за ней, и все они заползают в машину. Она заводит двигатель, и мы слышим включенное радио, и стекла начинают подниматься и опускаться. Она не может уехать, потому что моя машина стоит у нее на пути, но это не имеет значения. Они все хорошо проводят время, проверяя возможности новой машины.

Я не уверена почему, но Райан кладет руку мне на плечо. Я протягиваю руку и слегка сжимаю его руку, затем отступаю.

— Не хочешь рассказать мне, на что я наткнулся сегодня утром? — спрашивает он.

— Коннор не хочет ехать на пляж. Он не хочет быть так далеко от меня.

— Мы говорили об этом в течение нескольких месяцев. Он был так взволнован.

— Я думаю, теперь, когда это так близко, он нервничает. — Райан глубоко вздыхает, оглядываясь на наших троих детей, все счастливы, все ладят, такой редкий момент для переживания. — Мне нужно сделать несколько снимков, — говорю я, поворачиваясь, чтобы взять свой телефон.

— Ты могла бы поехать с нами, — тихо говорит Райан.

— Хм? — говорю я и разворачиваюсь так быстро, что боль пронзает мою шею.

— Нет ничего неслыханного в том, что разведенные пары путешествуют вместе. Так бывает в тех реалити-шоу, которые Ава заставляет меня смотреть все время.

— Я не могу, — говорю я.

— Почему? — он подходит немного ближе. — Это может быть полезно для нас.

— Мы расстались, когда ты ушел, — огрызаюсь я.

Он рявкает в ответ:

— На самом деле все закончилось, когда ты поцеловалась…

— Могу я прокатиться на ней? — Ава зовет нас с Райаном, пока Джейкоб снимает бант.

— Конечно, милая, — говорит Райан.

— Но помни, Ава, — наставляю я, — ты можешь везти только одного из своих братьев одновременно.

Джейкоб пропускает Коннора вперед и плюхается на тротуар, ожидая своей очереди. Мне нравится, как дети сегодня сотрудничают, но Райан меня сейчас немного злит. Почему все не может быть хорошо одновременно? Я поворачиваюсь, чтобы войти внутрь, и Райан следует за мной в фойе, хватая меня за локоть.

— Эмерсон, мне жаль.

— Иди на хрен, Райан, — говорю я. — Мне больше не нужно, чтобы ты меня прощал. Долгое время я ждала этого, надеялась на это. Но знаешь, что? Я наконец-то простила себя, так что мне наплевать, простишь ты меня или нет. Возможно, я совершила ошибку, но я была готова сражаться за нас. Ты никогда не был готов к этому. Я бы никогда не сдалась, но ты сдался.

— Что, если я готов драться сейчас? — спрашивает он.

— Слишком поздно. Я кое с кем встречаюсь, — рявкаю я, ненавидя то, что слова прозвучали как оружие.

— Что? — его глаза расширяются. — Это серьезно?

— Может быть.

— А дети знают?

— Я дам тебе знать, когда это произойдет. — Обратил ли он внимание, что я сказала «когда» вместо «если»? Я надеюсь, что Райан это уловил.

— Кто он такой?

— Не твое дело.

Его глаза впились в меня.

— Это и мои дети.

— Не веди себя по-детски.

— Кто это? — требует он.

В моей голове быстро проносится список «за» и «против» — все причины сказать ему правду, все причины солгать. Может быть, лучший способ — это увернуться. Или, может быть, я просто ничего не скажу. Мне не нравится тон Райана; он не заслуживает моего ответа. Мгновение мы пристально смотрим друг на друга, прежде чем я замечаю перемену в его глазах.

— Итальянская еда, — вдруг говорит он, как будто только что нашел ключ к разгадке.

Я не отвечаю, только скрещиваю руки на груди. Он же профессор, он думает, что он такой умный парень, настоящий детектив. Я вижу, как в его голове крутятся новые колесики.

— Телефонный звонок после того, как еда была доставлена, — говорит он.

Он близок к разгадке. Он скоро все соберет воедино. Кого это волнует?

— Матео! — кричит он, такой гордый, что догадался, а затем пять минут перечисляет причины, по которым этот человек мне не подходит, начиная с его возраста и заканчивая его профессией. — Ты не можешь быть такой глупой. Этот человек — просто охранник.

— Это не так, — кричу я. — Кроме того, мне все равно, чем он зарабатывает на жизнь.

— Да брось, он просто использует тебя ради твоих денег.

Весь воздух покидает мою грудь. С таким же успехом он мог бы дать мне пощечину. Это было бы быстрее и менее болезненно. Мне больно осознавать, что Райан думает, что единственный способ, почему молодой, горячий мужчина заинтересовался мной — это деньги. Пошел он к черту!

— Это деньги моей семьи, а не мои. Ты это знаешь.

Райан закатывает глаза.

— Да брось. Ты унаследуешь кучу дерьма. Ты думаешь, Матео этого не знает?

Я не позволю Райану заставлять меня сомневаться во всем. Я знаю Матео уже два года. Я знаю, кто он такой — что он за человек. Райан просто играет со мной в дурацкие игры. Что ж, в эту игру могут играть двое.

— Тогда, я думаю, ты тоже это знаешь, — огрызаюсь я в ответ. — Может быть, именно поэтому ты переспал со мной? Может быть, последний год без денег моей семьи заставил тебя пересмотреть свои взгляды?

— Я не могу поверить, что ты сказала мне что-то подобное, — кричит он.

— Ну, а я не могу поверить, что ты думаешь, будто Матео заинтересован во мне только из-за денег.

— О, я забыл, — рявкает он. — Наверняка он помогает тебе с этим твоим списком!

Моя рука хлещет его по лицу. Я никогда в жизни никого раньше не била, и я не уверена, что сделала это правильно, потому что моя ладонь ужасно болит. Рука Райана взлетает к его щеке, которая ярко-красная.

Коннор вбегает внутрь. Мы с Райаном начинаем действовать и притворяемся, что все в порядке. Он отворачивает красную сторону своего лица и поднимает нашего сына.

— Знаешь что, приятель? — он говорит. — Мама едет с нами в отпуск.

Он не просто так это сделал!

— Это лучшая новость на свете! — Коннор кричит.

— Я знаю, — говорит Райан, улыбаясь от уха до уха.

Коннор спрыгивает вниз и обнимает меня своими маленькими ручками, целует и благодарит, а затем поднимается наверх в свою спальню.

— Ну и как теперь я сражаюсь за