и всегда. Тимур не любитель долгих прелюдий, но с ним мне это и не нужно. Хочу его сейчас, как можно быстрее, как можно глубже. И он словно слышит меня. Тараном проникает одним мощным толчком, так что я по инерции дергаюсь вперед, но твердая рука удерживает на месте. Его движения сегодня злые, рваные, агрессивные. Он резко, наотмашь шлепает по заднице, так что я непроизвольно вскрикиваю. Потом еще раз и еще, пока кожа не начинает гореть. Но меня это лишь больше заводит. При каждом шлепке промежность простреливает судорога наслаждения.

Сильнее. Сильнее. Резче. Мне хочется вобрать его глубже, и я выгибаюсь, чтобы изменить немного угол проникновения. Мне хорошо. Так хорошо.

Где-то глубоко внутри мне кажется, что этот секс — примирительный. Он еще злится, но не так катастрофично. Он отойдет. Забудет. Он понял, принял, что у меня были причины для мести. В конце концов, нам нужно просто друг другу все простить. Ведь каждый нанес равное количество ран. Пора оставить прошлое в прошлом и двигаться дальше. Вместе. Рука об руку. Без оглядки.

Когда пальцы Тимура резко сжимают клитор, теребят, потом выкручивают, я начинаю вздрагивать в его руках. Чувствую, как оргазм атакует все тело, мелкими иголками пронзая каждый участок. Я оглушена, ослеплена, а он продолжает вбиваться. Одной рукой сжимает волосы и оттягивает голову, выгибая меня еще сильнее, продлевая оргазм. Я чувствую, как густая сперма стекает по ягодицам, но даже это радует. Мне нравится ощущать себя настолько его. Быть помеченной, знать, что он сходит с ума не меньше, чем я.

Чувствую холод, когда он отходит. Подхватываю вещи, направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок. Когда выхожу, он сидит на диване, в руках сигарета. Удивленно вскидываю бровь — обычно он старается дома не курить.

Застываю, подойдя ближе. Смотрю внимательно, пытаясь заметить малейшие изменения. Как бы мне хотелось сейчас научиться читать его мысли. Он также прямо рассматривает меня, но о чем думает не понять. Эти секунды превращаются в минуты, а мы все смотрим друг на друга, будто ведем безмолвный разговор.

— Уходи.

Просто, лаконично, спокойно. Как неожиданный выстрел, который попадает не только в цель, а сразу убивает. Пуля преодолевает невиданное расстояние за долю секунды и насквозь прошибает тело, так что еле хватает сил, чтобы удержаться на месте и не упасть навзничь.

Я смотрю с недоумением. Не понимаю. Ведь я думала… он простил, принял, понял.

— Тимур…

— Уходи, — резче, жестче, злее.

Я сжимаю руки в кулаки. Чувствую, знаю, что если уйду сейчас, то навсегда. Не понимаю, откуда взялось это ощущение, но оно такое явное и сильное, что я в нем не сомневаюсь. И дело даже не в том, увидимся ли мы еще хоть раз, а в том, что потом не получится ничего склеить обратно.

— Зачем ты так… со мной… с нами? — тихо, едва слышно.

— Уходи, — монотонно повторяет, и я понимаю, что он не будет ничего объяснять. Не хочет.

Смолянов все же оказался прав. Слишком гордый и упрямый.

Мне физически тяжело отвернуться и пойти прочь. Я делаю шаг назад, но все еще удерживаю его взгляд. Перестать смотреть в глаза Старцева, значит, попрощаться, потерять, отпустить. А мне больше всего сейчас хочется подойти ближе, обнять, прижаться, согреться в его объятиях. Обо всем забыть и просто жить дальше. Рядом с ним.

Внутри что-то разрывается, сводя судорогой грудную клетку. Я не хочу… не могу… Не так все должно было быть. Не так…

Но я вижу стальную решимость в его взгляде. Он все сказал, все решил. Не ждет споров, не собирается объясняться. У него все просто. Он всегда делает то, что хочет. И сейчас он желает, чтобы я ушла.

Наконец, отворачиваюсь и иду быстрым шагом на выход. В лифте я скатываюсь по стене, и слезы градом катятся по щекам. Я задыхаюсь, как выброшенная на берег рыба, хватаю ртом воздух, но все равно не могу сделать вдох. А может быть, я больше никогда не смогу по-настоящему дышать? Без него…

Глава 22. Отпусти

Следующие дни проносятся как в тумане. Сначала я долго лежу в кровати и смотрю в одну точку. Кэт пытается поддержать, поговорить, но я — пустой сосуд, во мне не осталось сил даже на слезы.

Не могу до конца описать или объяснить это ощущение внутри. Знаю, что я не должна была позволять Старцеву опять меня так сильно ранить. Строила из себя снежную королеву, которой все нипочем. А на самом деле… вот она я, настоящая. Лежу разбитая, сломанная, уничтоженная. Я так упрямо летела на огонь, что все-таки сгорела в нем.

— Сашуль… надо двигаться дальше, — тихий, ласковый голос подруги и поглаживающее касание спины.

Как бы я хотела… двигаться дальше. Но что там дальше? Все опять потеряло смысл, исчезли ориентиры.

Я не была готова его отпустить. Не сейчас. На Мальдивах я поверила… поверила в то, что мы каким-то неведомым образом, но все-таки предназначены друг другу. Иначе почему так сильно рвало душу на части вдали и так хорошо было рядом? Иначе зачем судьба-злодейка свела нас опять спустя два с половиной года. Зачем? Для чего?

И я для него была особенной. Теперь я это знала точно, наверняка. Но что это меняло? Я так страдала раньше от мысли, что не имею для Тимура значения. И вот, я знаю, что для него важна, но кого-то разве это осознание сделало счастливым?

Да, я была уверена, что и я прошлась по его эмоциям и жизни ядерным взрывом. Он обсуждал свои чувства мало, и даже тот факт, что Тимур просто говорил о них, означал очень многое. А там на Мальдивах он сказал мне дальше больше, чем я рассчитывала. Вечно закрытый, холодный, отстраненный он, наконец, пустил меня в свою жизнь. В конце концов, все вокруг замечали, как он на мне повернут, а я не верила. Теперь у меня были реальные основания не сомневаться, что это так. Но каламбур жизни в том, что в текущих обстоятельствах это не имело абсолютно никакого значения.

Старцев так и остался слишком сложным, холодным человек, а между нами все еще было много “если” и “бы”. Чтобы быть вместе, должно было случиться настоящее чудо, потому что противоречий и недопониманий между нами могло набраться на целую бесконечность. Через них надо было пробираться, словно сквозь тернистый путь, полный шипов и яда. И вот что-то невероятное произошло между нам там, на берегу