их больше всего интересовала моя подпись в протоколе допроса. «Уговоры» продолжались долгое время. Все сводилось к одному – Алексеев совсем обнаглел, всем надоел. Нужно подписать протокол, и я пойду домой, а Алексеев в СИЗО. Я отказался подписывать этот бред. Тогда мне сказали, что найдут того, кто подпишет, а меня посадят пожизненно, обвинение мне подберут.

Часов в 17 этого же дня меня привезли к следователю. Там хотели составить протокол задержания. Вообще-то уже 10 часов прошло. Но следователь сказал, что едет адвокат и надо подождать. Минут через 15 подъехала адвокат Курицына Надежда Михайловна. Она показалась мне порядочной женщиной. Жаль, что только показалась. Но об этом я узнаю позже. Однако в тот момент она была мостиком с волей. На вопрос о том, что происходит и когда этот фарс закончится, она ничего утешительного не сказала. Надо подождать и потерпеть. Чего ждать????

Будучи знаком с разными людьми, в том числе с юристами, я знал, что все необходимо решать сейчас, сразу, до составления любых официальных бумаг, потому что потом все делать сложнее, включаются системы уничтожения, мясорубка.

Хочу сказать огромное «спасибо» тем, кто мог сделать, но ничего не сделал, спасая себя от возможных неприятностей. Я не хвалюсь и не горжусь собой. Возможно, буду думать иначе. Но я никого не оговорил. Да, я спокойно могу смотреть себе в глаза. Но цена этому – потеря жизни, жены, сына. Жалею ли я об этом? Очень смешанные чувства и нет однозначного ответа.

Оговорил бы Алексеева и не было бы, наверное, этого кошмара. Да и на свободе, наверное, был бы уже, если бы вообще сел в тюрьму. Но как жить таким ублюдком дальше? Как в глаза смотреть себе и другим, как сына учить жизни???

В общем, в течение всего времени заключения, самым тяжелым было выбрать – кем быть: ублюдком, оболгавшим всех, или человеком, потерявшим все. Я выбрал второе, за что и получил пожизненное. Но это было позже, а в тот момент после составления протокола задержания, меня вновь подняли к операм и продолжили общение. Ничего не добившись, отвезли в ИВС.

Адвокат все время говорила потерпеть и подождать, и что она занимается всем, чем нужно. В общем, врала, как стало понятно потом. На первом судебном заседании суд отказался заключать меня под стражу, не было оснований. Но потом все же заключил, тот же судья Авдеев. С ИВС каждый день вывозили в УБОП, где вновь и вновь пытались заставить подписать протокол допроса.

Переломный момент

Отпечатано из рукописи Александра Старожилова. Подтвердить или опровергнуть его доводы я не могу.

Запомнился один день 25.07.2005, когда ночью в ИВС кто-то орал как резанный. Оказалось, привезли «Нациста» из СИЗО для совершения таинства опущения в низшую тюремную касту кого-то из арестантов. Оказалось, он работал с Говоруновым Андреем. Потом он уже не мог отказывать ментам ни в чем. Подписывал любые протоколы, любые показания, особенно на пару со своим дружком с малолетки Робертом Ниязовым. Вот эти два пету… и стали основным фундаментом всей базы обвинения. Туда же хотели склонить и еще одного арестанта – Сергея Цветкова. Ему демонстрировали видеозапись. Пугали, что с тобой такое же может случиться. Соображай, типа, позаботься о себе самом. Давай нужные показания, сотрудничай со следствием. Зря старались. Не все уголовники подонки.

Необходимо, наверное, вспомнить еще такой факт, что 27.07.2005 года он выехал на следственные действия и привез группу на чердак девятиэтажки на Конева. Хотел спрыгнуть с девятого этажа. Но его сбил с ног следователь Березкин. Сука, даже сдохнуть не смог нормально. Но, наверно, это был его самый отважный поступок в жизни.

В связи с этим эпизодом мне припомнилась публикация: https://versia.ru/krovavaya-istoriya-razrabotchika-irkutskogo-sizo.

Приведу выдержки из этого материала.

Зэк с кокардой

Кровавая история «разработчика» иркутского СИЗО.

В прошлом номере «Версии» мы начали рассказ о беспределе, который царит в правоохранительных органах Иркутска, где фабрикация уголовных дел поставлена на поток.

…В общем, получается, что заключённый Ефремов и оперативники – это почти одно. Только они снаружи тюрьмы, а он – внутри. Тому же самому Павлу Баженову во время их первой встречи Ефремов заявил прямо: «Паша зашёл, нервничал. Спросил у меня: «Как твоё погоняло?» Я как-то ему юмористически ответил: то ли Иван Грозный, то ли ещё как-то… Он: «Не, серьёзно?» Я ему представился: «Серёга-нацист – моё погоняло». Паша побледнел, а я ему: «Чё ты так сразу в состояние аффекта уходишь? Нормально всё, нормальный пацан, нормальные разговоры… «Ну, ты юморист!» – он мне. «Да нет, я не юморист, – отвечаю. – Обычный зэк с кокардой».

Думается, что не врал Ефремов насчёт кокарды. Ведь не было бы у него «деловых» связей с руководством СИЗО, а значит, и со следственной группой прокуратуры, сидеть ему с рецидивистами, а не – в нарушение закона – с оказавшимися в изоляторе впервые. Вот что рассказал о статусе Нациста в СИЗО ещё один заключённый – Владимир Полушин.

Полушин: В мою камеру Ефремов заехал просто посмотреть на меня. У него везде «зелёный вход».

Вопрос: Свидетель, скажите, можно коротко, Нацист – многие ли его знают в тюрьме? Что это за личность? Чем он занимается? Как он передвигается?

Полушин: Его вся тюрьма знает. Разработчик. Выбивает показания.

Вопрос: Выбивает показания? Сотрудничает с администрацией?

Полушин: С администрацией, с УБОПом.

Вопрос: Как он передвигается по СИЗО?

Полушин: Он попинал дверь, там дежурные… Мог наорать вдоволь. Чтобы ему принесли адаптеры от телевизора. Попинал. И орет: «Ты чё, дура, а ну, бегай быстро, давай! Принесла!»

И, наконец, Сергей Ефремов, переходя из камеры в камеру… менял имя, фамилию, отчество. В СИЗО он был ещё и Кислициным, и на маленькой табличке с именами содержащихся в камере, среди которых был и Ефремов, вместо фамилии Нациста можно было прочесть: «Кислицин».

Вопрос Ефремову: Свидетель, вот вы говорите, что вы в карточке СИЗО написаны как Кислицин?

Ефремов: В карточке? Был написан.

Вопрос: Но в СИЗО мне ответили, что такого заключённого не содержится.

Ефремов: И действительно его нет.

Вопрос: Но в карточке написано же, что Кислицин. Значит, в СИЗО известно, что есть такой Кислицин.

Ефремов: Ну, вы в СИЗО и задавайте вопросы. Я-то Ефремов. Кислицину и задавайте вопросы.

Ефремов «разрабатывает» до сих пор

Свои «разработки» в изоляторе Ефремов делал весьма активно – перемещаясь из камеры в камеру и объясняя арестованным, что именно им следует показывать на допросах в прокуратуре и в ОРЗУ. Вот как в содеянном, например, раскаялся Олег Зырянов, выпрыгнувший перед этим из окна УБОПа.

Зырянов: Отношение к Ефремову было совершенно другое – проверок нет. Я попал как в бункер какой-то, где человек задаёт мне вопросы, называет себя ментом, уходит, возвращается, говорит: «Я пришёл. Я уже с боссом поговорил, давай показания». На вопросы я старался не отвечать. Да и ему в принципе было неинтересно. Он говорит: «Я всё знаю». И рассказывал мне обстоятельства дела. Он мне сказал: «Тебе нужно подписать показания, и ты отсюда уедешь. Иначе тебя уведут в камеру сто тридцать…