пьесе обозначено, что он одет в тогу, и справа, на отдельном рисунке, в своей знаменитой желто-полосатой кофте (подпись гласит: «Молодой человек-футурист в ярко-желтой кофте демонстрирует себя во время антракта перед публикой»). В ряд с Маяковским выстроились персонажи «Трагедии…», которые в непонятных одеяниях-халатах-накидках, расписанных Павлом Филоновым, бегают по сцене с кренделем, рыбой и прочими предметами.

«Причудливо разрисованный картон», который отметил Мгебров, – это декорации Иосифа Школьника к I и II действиям «Трагедии…», расположенные на экране-заднике.

Иосиф Школьник. Эскизы декораций ко 2-му действию трагедии «Владимир Маяковский». Санкт-Петербургский государственный музей театрального и музыкального искусства. 1913

Судя по эскизам Школьника, которые сохранились, во II действии был изображен город розовыми, зелеными и желтыми домами с валящимися друг на друга крышами, улицами и телеграфными столбами.

О работе над декорациями обоих художников вспоминал Алексей Крученых: «Работал Филонов так: когда, например, начал писать декорации для трагедии Маяковского (два задника), то засел, как в крепость, в специальную декоративную мастерскую, не выходил оттуда двое суток, не спал, ничего не ел, а только курил трубку.

В сущности, писал он не декорации, а две огромные, во всю величину сцены, виртуозно и тщательно сделанные картины. Особенно мне запомнилась одна: тревожный, яркий, городской порт с многочисленными, тщательно написанными лодками, людьми на берегу и дальше – сотни городских зданий, из которых каждое было выписано до последнего окошка.

Другой декоратор – Иосиф Школьник, писавший для пьесы Маяковского в той же мастерской, в помещении рядом с Филоновым, задумал было вступить в соревнование с ним, но после первой же ночи заснул под утро на собственной, свеженаписанной декорации, а забытая керосиновая лампа для разогревания клея коптила возле него во всю. Филонов ничего не замечал!

Окончив работу, он вышел на улицу и, встретив кого-то в дверях, спросил:

– Скажите, что сейчас – день или ночь? Я ничего не соображаю. Филонов всегда работал рьяно и усидчиво».

Мгебров в это время уже знал Филонова. Он познакомился с ним в «доме поэтессы Гуро»: «сидел юноша, очень внимательно слушавший, с интересным лицом, на котором написана психология».

Николай Асеев в поэме «Маяковский начинается» (1940) тоже вспомнил Филонова:

…и грозный

цветастый

разлет декораций,

какие

от бомбами брошенных слов,

казалось,

возьмут —

и начнут загораться,

сейчас же,

пока еще действие шло.

Филонов,

без сна их писавший

три ночи,

не думал на них

наживать капитал,

не славы искал

запыленный веночек, —

тревогой и пламенем

их пропитал.

Филоновские декорации относились к прологу и эпилогу постановки; к сожалению, они не сохранились.

Каким же виделся Маяковский в «Трагедии…» карикатуристам?

Примечательна одна малоизвестная карикатура, опубликованная в газете «День» (1913. № 329. 4 декабря. С. 6) и снабженная несколькими подписями: «Первый вечер футуристов», «Влад. Маяковский (автор со слезицей)». Ее автор – Александр Арнштам (9 апреля 1880 – 6 октября 1969 года), в то время известный журнальный и книжный график и иллюстратор.

Карикатура не издевается, а фиксирует определенные детали действия, в первую очередь – знаменитую желто-полосатую кофту.

В левой руке большая рыба. Сверим по тексту I действия: «Весело. Сцена – город в паутине улиц. Праздник нищих. Один В. Маяковский. Проходящие приносят еду – железного сельдя с вывески, золотой огромный калач» (здесь и далее нами выделены ключевые для понимания сюжета статьи слова). В стихотворении «Вывескам» того же 1913 года Маяковский использует похожие образы:

Читайте железные книги!

Под флейту золоченой буквы

полезут копченые сиги

и золотокудрые брюквы.

Железные книги – это, конечно, вывески.

В той же руке чемодан (точнее, саквояж). По тексту пьесы: «Маяковский неуклюже топчется, собирает слезы в чемодан. Стал с чемоданом». В финале Маяковский укладывает в него кульки.

На карикатуре в правой руке Маяковского кулёк со слезами – «слезица», похожая на окорок. По свидетельству Бенедикта Лившица, кульки были наполнены песком и обернуты фольгой. В тексте II действия читаем: «Я с ношей моей иду, спотыкаюсь, ползу дальше на север… брошу вашу слезу темному богу гроз у истока звериных вер». По тексту также встречаем многочисленные варианты и неологизмы «слезы»: «слезинка», «слезища», «слёзанька», «слезица» и т. д.

Упомянем и другие детали текста «Трагедии…», которые не отображены в карикатуре, но важны для нашей темы.

«Рядом луна пойдет – туда, где небосвод распорот. Поравняется, на секунду примерит мой котелок». Как известно, поэт любил красоваться в наряде, частью которого был котелок (или цилиндр). Бенедикт Лившиц свидетельствует: «В сущности, все это было более чем скромно: и дешевый, со слишком длинным ворсом цилиндр, и устарелого покроя, не в мерку узкое пальто, вероятно, приобретенное в третьеразрядном магазине готового платья, и жиденькая трость, и перчатки факельщика; но Володе его наряд казался верхом дендизма – главным образом оранжевая кофта, которой он подчеркивал свою независимость от вульгарной моды».

Еще один важный для нас мотив «Трагедии…» – электрические провода. Процитируем: «с душой натянутой, как нервы провода», «вольем в провода, в эти мускулы тяги».

Набор упомянутых Маяковским в тексте «Трагедии…», казалось бы, случайных предметов, – вывеска с рыбой, слезица-окорок, цилиндр, провода – объединен нами совсем не случайно. Все предметы, после показа «Трагедии…» Маяковского в декабре 1913 года, «перекочевали» к осени 1914-го в алогические картины Малевича и стали неотъемлемой частью их «антисмысла».

В свое время Николай Харджиев утверждал, что алогические картины Малевича впервые были показаны в конце 1913 года на выставке «Союз молодежи» в Петербурге. Однако каталог выставки этого факта не подтверждает: на этой выставке Малевичем были показаны только кубофутуристические работы, разделенные автором на две условных серии – «Заумный реализм» (1912) «Кубофутуристический реализм» (1913).

Александр Арнштам. Владимир Маяковский (Автор со слезицей). Карикатура. Газета «День». 1913 (слева)

Вывеска «Живая рыба». Начало XX века (справа)

Весной 1914 года Малевич пишет несколько кубофутуристических полотен, но дает им уже алогические называния («Гвардеец». «Конторка и комната». Обе – СМА; «Дама у рояля». Красноярск). Одну из первых алогических картин – «Корова и скрипка» (ГРМ) – Малевич пишет вскоре после постановки «Победы над Солнцем», в начале 1914 года. Остальные алогические композиции написаны им осенью того же года («Англичанин в Москве». СМА; «Авиатор». ГРМ). А перед публикой последние две предстали только весной 1915 года на выставке «Трамвай В».

Совершенно