Шрифт:
Закладка:
Наконец в бетонном заборе обнаружилась дыра. Ее, видно, неоднократно пытались заделывать: досками, кирпичами, колючей проволокой. Но совсем недавно в ней снова проделали проход.
– Везде, где служат российские солдатики, – удовлетворенно заметил Петренко, – найдется тайный лаз.
Они по очереди протиснулись в дыру.
Несмотря на то что выехали экстремально рано, сказалась дальняя дорога, да плюс два часа разницы во времени, – день над бывшим Свердловском-37, теперь Озерковском, клонился к вечеру.
– Будем надеяться, наш герой не переменил своих привычек, – пробормотал полковник.
Несмотря на то что они проникли на территорию городка, пейзаж не сильно изменился: те же сосны и кустарник, только тропинок стало больше да появились вытоптанные полянки и следы от кострищ. Вскоре, впрочем, сквозь ветви показались жилые дома: стандартные панельные пятиэтажки-хрущобы, каких множество по всей Руси.
Они вышли на окраину городка. Бетонная дорога со множеством выбоин и глубоких луж огибала пятиэтажный микрорайон. На детской площадке резвились младшие школьники. Вдоль разбитой бетонки размещались крашенные в синий многочисленные железные гаражи.
Петренко уверенно ступил на территорию гаражного кооператива. Данилов поспешал за ним. Большинство боксов оказались закрыты, лишь в нескольких за распахнутыми дверями копошились люди. Полковник со знанием дела направил стопы к самому многолюдному собранию.
Внутри бокса, над смотровой ямой, нависал старый «Форд». Двое мужиков под светом ярких ламп копошились под его днищем. Еще трое, как водится, стояли вокруг и деятельно наблюдали.
Петренко подошел к первому наблюдателю и что-то тихо спросил. Тот кивнул: «Здесь!» Громко свистнул и гаркнул:
– Жильцов!
– Аюшки? – откликнулся из-под машины голос.
– Ходь сюды! До тебя пришли.
Из ямы выполз мужик средних лет, в спецовке и грязной кепочке, руки в масле. Щурясь после яркого света, вгляделся в прибывших. Узнал.
– О, Сергей Александрович! Сколько лет, сколько зим!
Лицо его светилось дружелюбием.
Протянул не руку, испачканную маслом, а относительно чистый локоть. Петренко, улыбаясь, потряс его.
Мужчина тут же скомандовал – своему помощнику, а также праздным наблюдателям: «Ко мне пришли, посему сервис на сегодня закрывается».
– Да как же, Иван Петрович, вы ведь обещали, – плаксиво проговорил один, молодой, – судя по всему, хозяин «Форда».
– Обещал посмотреть и поставить диагноз. Диагноз поставлен, задачи определены, за работу возьмемся завтра. Давайте, мужики, не задерживайте добрых и честных людей.
Недовольно супясь, мужчины потянулись к выходу из бокса. За ними полез из ямы помощник.
– Значит, Петрович, я тоже пошел?
– Иди, иди, дорогой, ты больше не нужен.
Судя по всему, хозяин гаража пользовался тут немалым авторитетом.
– Сейчас, я только сполоснусь, – сказал он Петренко. Отошел к верстаку, полил самому себе на руки растворителем, оттер их ветошью. Потом снял с себя спецовку и стал плескаться у рукомойника, щедро поливая водой руки, лицо и шею. Тело у мужчины было белым, не загорелым, со множеством родинок.
Когда он привел себя в порядок и переоделся в чистое, вышел из бокса к Петренко с Даниловым и спросил:
– Пойдем к нам? Ленуся будет очень рада.
– Нет, Петрович, мы здесь инкогнито, – отвечал полковник, – давай тут, на месте, с тобой перемолвимся. Кстати, как Лена?
– Все как прежде. Преподает, репетиторствует. В этом году тринадцать абитуриентов воспитала, – мужчина дружелюбно кивнул на Данилова, – товарищ ведь не из налоговой полиции? Все как один поступили.
– Как дочки?
– Алиска четвертый курс оканчивает, Анфиса на втором.
– В Москву не думают переводиться?
– Да зачем им та Москва! К нам на все каникулы приезжают и на выходные – Екат, считай, рядом.
– Слушай, Петрович, разговор у нас серьезным будет, и лучше, чтобы нас никто не видел. Поэтому давай присядем прямо здесь и ворота от греха прикроем.
Они устроились в боксе на двух лавках подле верстака. Петренко наконец представил Данилова.
– Сотрудник? – уважительно кивнул тот.
– Никак нет. Он твой коллега. Как ты, мысли читает, одним взглядом бандосов обезвреживает. – Сергей Александрович говорил слегка шутейно – такой, видать, стиль утвердился между этими двумя товарищами, которые относились друг к другу с явной симпатией.
– О, я-то давно не практиковал, – обратился мужчина к Данилову. – Мне товарищ полковник запрещает. – От него, казалось исходили волны доброжелательности.
– Ничего, – усмехнулся Петренко, – есть шанс вернуться в большой спорт.
И, посерьезнев, изложил сервисмену их дело. Для начала рассказал о Козлове как о выкормыше того же ИППИ, что и Кольцов. Сказал: «Этот тип нынче высоко вознесся и много бед успел принести. А теперь, если его не остановить, может неисчислимых бедствий натворить. Настоящее исчадье ада».
– Борьба наша с ним никем не санкционирована. Мы действуем на свой страх и риск. Шансы победить, конечно, имеются, но, учитывая все способности Козлова, дело у нас расстрельное. Но лучше, как мы считаем, попытаться и погибнуть, чем потом всем вместе где-нибудь в атомном бомбоубежище задыхаться и сетовать, что духу не хватило поперек пойти.
– Мне какая роль отводится? – вопросил Кольцов-Жильцов.
– Пока вместе с Даниловым страховать нас всех и защищать. Козлов, судя по всему, начал свои подлые выпады.
Полковник рассказал о пожаре в Вариной квартире, о рухнувшем карнизе на Невском, о сумасшедшей «десятке» на трассе Ивангород – Питер.
– А в один прекрасный день мы с тобой выступим против него вместе – согласованно, единым фронтом. Но ты, конечно, можешь отказаться. Мы тебя неволить не можем.
– Ах, полковник, собака ты дикая, – с фамильярностью проговорил хозяин, и Данилов впервые заметил, что хозяин гаража лет на пять старше его спутника. Лоб с широкими залысинами избороздили морщины, рыжеватые волосы на висках тронула седина. Но яркие васильковые глаза глядели молодо и бесстрашно. – Явился и искушаешь! Да неужели ты думаешь, мне все, что сейчас в нашем королевстве происходит, глубоко не противно? Я тут чуть в запой не ушел со всем тем, что вокруг творится, – спасибо, Ленка выходила, водку от меня прятала и штаны, чтоб я в магазин за горючкой не сбежал. И ведь был я в глубочайшей растерянности. Но если ты говоришь, что персонифицированное зло и корень всех бед – Козлов, я готов тебе, Сергей Александрович, поверить. Тем более я пару раз видел его в телике – и впрямь, отвратный тип. Но имеется ли у вас план, господа хорошие, как действовать?
– Планы пока верстаются, – ушел от ответа полковник. – Сейчас первоочередная задача – сберечь самих себя и не погибнуть.
– Ты ведь марксизму-ленинизму когда-то учился, а, товарищ полковник?
– Сдавал, – кивнул тот, – в краснознаменном институте. На излете советской власти.
– Разве тебя коммунисты не учили, что путь индивидуального террора есть негодный и порочный? – лукаво вопросил Кольцов.
– Когда речь идет о терроре против людей – наверное, так оно и есть, святая правда. А если мы выступаем против этого существа, дело наше скорее следует толковать как экзорцизм, или изгнание дьявола… Короче говоря, дорогой мой Иван Петрович, если согласен и готов, давай иди домой, собирай манатки. Я освобождаю тебя от подписки о невыезде из городка и забираю в Москву. Вылет сегодня вечером. Должны успеть.
Пока беседовали и потом ждали, сидя в боксе, когда Кольцов-Жильцов соберется, совсем стемнело.
Данилову хотелось позвонить Варе, выведать, как она, в порядке ли, но знал, что все равно не ответит: она планировала находиться в местах, где мобильник не ловит. С другой стороны, там девушка, скорее всего, и от злобных чар Козлова защищена.
Наконец Иван явился с сумкой.
– Давай я закрою бокс и ключи Жоре, помощнику своему, отнесу. Он и «его фордейшество» завтра доделает.
– Что ты Лене сказал? – спросил полковник.
– Я человек военный, хоть и в отставке, она понимает. Сказал, срочная командировка.
– А про меня?
– Нет, конечно. Ты ж просил.
В темноте дырку в заборе снова использовать не стали. Рискнули выйти через проходную.
– Раз я убываю, никто меня записывать на вахте не будет, – пояснил друзьям Петренко.
К его удостоверению-«вездеходу» солдатик на посту