Шрифт:
Закладка:
— Ну цифра восемь…ммм…погодите, два кружочка это разные зоны, но они едины и являются целой структурой. Нельзя убрать какую-то зону и не потерять целостность.
— Все верно, молодой человек, верно. Вы сейчас описали своими словами принцип, как его называют, восьмерки разума. Но кое что ви упустили. А именно центр соприкосновения, точку, которая соединяет всю фигуру. Назовем эту точку зоной центра. Еще ее називают точкой баланса или канатоходца. Вижу, что вам непонятно. Представьте себе человека, которий идет по канату. В руках у этого человека находиться шест, с помощью которого, этот человек поддерживает свой баланс. Перенося вес шеста из сторони в сторону, человек смещает центр тяжести. Так же работает и зона центра. Она оценивает наши намерения и поступки, а затем смещает наше восприятие так, чтобы между сигналами из зон А и В сохранялся баланс. Теперь представьте, что на разные стороны шеста, кто-то начинает навешивать различные грузы.
Гренуа включил новое изображение. На нем был изображен человек, который шел по канату с шестом в руках. Внезапно, на шесте начали появляться дополнительные груза. Канатоходец был вынужден начать смещать шест из стороны в сторону, пытаясь удержать равновесие. Некоторое время, ему это удавалось, но потом появился еще один груз, на появление которого канатоходец не успел отреагировать. Несколько раз дернувшись, пытаясь восстановить равновесие, канатоходец не удержался и рухнул вниз.
— Как видите, зона центр не всегда способна справляться с нагрузками. Тут ми переходим к тем лекарствам, которие ви получаете. В вашем случае, ваша зона А, полностью вижжена наркотиками. Вся память, навики, накопленний опит, все вичищено. Вам приходится создавать свою личность с нуля. В это же время, ваша зона В, так же подверглась изменениям. Каким, никто не может знать, поскольку туда не может заглянуть даже сам человек. В итоге, ваша зона центр находится в невероятних колебаниях, которие присущи тем людям, которие находятся в состоянии сильного эмоционального и нервного срива. Наши лекарства, которые ми даем нашим пациентам, отключают работу А и В центров. Это позволяет сохранять душевное спокойствие нашим пациентам. Понимаете меня?
— Кажется. Но погодите. А эта радость от работы? Как это связана с отключенными зонами?
— Тут тоже просто. Ваши зони А и В отключени, но при этом, зона Центр нет. Она находится в полном равновесии, в абсолютном, я би так сказал. Видите ли, любая работа, для человека разумного, это висшее благо. Ведь работа может приносить не только материальние блага, но и чисто эмоциональное удовлетворение. Весь человеческий разум построен на том, чтоби через свой труд получать средства к существованию, а так же к демонстрации своего превосходства над другими. При этом, это превосходство не обязательно должно бить явним.
Вновь щелкнув клавишей на клавиатуре, Гренуа запустил ряд картинок, на которых были изображены люди различных профессий и занятий.
— Любой человек, так или иначе воплощает свое стремление к труду. Вот например, писатели. Кто-то пишет книги ради денег, кто-то ради простого одобрения. А кто-то пишет их для себя. Или садовники. Они могут годами ухаживать за своим садом, не ожидая одобрения от других. Или виращивают новий сорт роз, чтоби получить миллиони и стать известним. Именно поэтому, ваш мозг, после приема лекарств, погружается в эйфорию от работи. На него более не действует негативное воздействие других зон. Ведь лень или презрение к труду, это следствие искажения нашего сознания в следствии эволюции. Можете представить обезьяну, которой будет лень лезть за бананом? Или обезьяну, которая будет брезговать сбором созревших ягод? В природе это немыслимо.
— И что будет в итоге? Ну после этих лекарств? Мне придется употреблять их регулярно?
— Нет, вовсе нет. Курс довольно краткий, всего пара месяцев. Иногда, лечение случается раньше. Зона Центр форматирует остальные зоны под себя, не допуская отклонений. Человек становиться спокойним, сдержанним. Он легко отличает где хорошо, а где плохо. А так же, легко блокирует свои дурние намерения.
Я вспомнил Михася, который после центра реабилитации, жил вполне не утруждая себя работой, а так же был не прочь убить меня ради ботинок. Это не ложилось в лекцию Гренуа, вообще никак. И этот момент следовало выяснить.
— Скажите, профессор. А могут ли быть у таких людей, как я, ложные воспоминания?
— А ви что-то вспомнили? Расскажите.
— Ну просто, я тут думал. Знаете, когда пришел в себя в лесу, на меня напали какие-то люди. Они были странные. Одетые в различные лохмотья. С палками в руках, заточенными, словно это копья. Они пытались меня убить. Я бежал от них, сквозь лес. Потерял рюкзак, какие-то еще вещи, уже не помню даже, что именно. Потом провал и вот я уже в овраге, с поломанной рукой. Теперь я думаю, а не были те дикари, плодом моего воображения?
Гренуа слушал меня с явным интересом на лице. Правда, под конец моего спутанного рассказа, его интерес постепенно пропал. Это меня навело на мысль, что он явно ожидал услышать от меня что-то другое. Но что? Рассказ о моих приключениях в зоне? Или что?
— Ну, тут сложно сказать, молодой человек. В тех местах, откуда вас привезли, действительно есть бродяги, которые сбиваются в банды. Так что, ваше бегство от них было реальным. Просто, ваш мозг находился еще под воздействием наркотиков, поэтому воспоминания получились фрагментарными. А вот ложные воспоминания, они действительно бывают. Обычно, наши пациенты вспоминают какие-то события, которые с ними случались в прошлой жизни. Например, видят себя летчиками на войне или строителями пирамид. Это обычно полная ерунда, но тем не менее, это очень важный симптом. Если у вас появятся такие воспоминания, то обязательно расскажите мне о них. Даже если это будет казаться полной ерундой.
Я молчаливо кивнул, старательно делая вид, что для меня это был рядовой вопрос. На самом же деле, я лихорадочно размышлял на тот счет, что все, что мне тут нес Гренуа, было полным бредом. Или даже не бредом, а просто враньем, не важно. Важнее было то, что Михась не был плодом моего воображения. Я его реально видел и реально с ним дрался. А значит и чертежи были не плодом моего воображения. А значит и Пятая существовала, как и зона, как и тот подвал. И нахожусь я не в центре реабилитации, в этом уже никаких сомнений не было.
— Профессор! Профессор Гренуа!
На столе оживился аппарат громкой связи. Говорил тот санитар или медбрат,
