Хогвартса. Действовал только профессор Квиррелл, а он увольнеупорный. Да и нарушать школьные правила, чтобы наказать меня, вряд ли будет мудро, если вы хотите вырастить героя для сражения с Лордом Волдемортом... В этот раз Гарри всерьёз попытался продумать заранее все последствия, прежде чем предложил свою идею профессору Квирреллу. И в кои-то веки профессор Защиты не назвал его дураком, лишь медленно улыбнулся, а затем начал хохотать.

— Я понимаю твои намерения, Гарри, — сказал старый волшебник. — Ты думаешь, что преподал хулиганам Хогвартса урок. Но если бы Перегрин Деррик мог его выучить, он бы не был Перегрином Дерриком. Твои действия только спровоцируют его ещё сильнее — это несправедливо, это неправильно, но так обстоят дела, — старый волшебник на мгновение прикрыл глаза, будто от краткой боли. — Гарри, самая болезненная истина, которую должен усвоить герой, в том, что правая сторона не может, не должна побеждать в каждой битве. Всё это началось, когда мисс Грейнджер сразилась с тремя старшими противниками и победила. Если бы она этим удовлетворилась, то эхо от её действий со временем бы затихло. Но вместо этого она объединилась со своими однокурсницами и подняла палочку в открытом противостоянии Перегрину Деррику и всем похожим на него. И хулиганы не могли не ответить на вызов. Джейми Асторга начал свою охоту, и при нормальном ходе событий он бы одолел её. То был бы печальный день, но тогда бы всё и закончилось. Во всех восьми ведьмах-первокурсницах вместе взятых не хватило бы магии, чтобы победить такого врага. Но ты не смог принять это, Гарри. Ты не дал мисс Грейнджер выучить её урок и направил профессора Защиты невидимкой приглядывать за ними и пробить щиты Асторги, когда Дафна Гринграсс сделала свой выпад...

Что? — мысленно удивился Гарри.

Старый волшебник продолжал:

— Каждый раз твоё вмешательство, Гарри, накручивало конфликт всё больше и больше. И в скором времени мисс Грейнджер уже противостояла сыну Пожирателя Смерти Роберту Джагсону и двум его сильным союзникам. Для мисс Грейнджер поражение в этом сражении было бы действительно болезненным. Но опять, благодаря твоей воле и Квиринусу, который действовал уже более открыто, она победила.

Гарри молчал — он всё ещё пытался представить профессора Защиты, который невидимкой следил за ЖОПРПГ, защищая героинь от серьёзного вреда.

— И вот что получилось в итоге, — продолжил старый волшебник. — Сорок четыре ученика напали на восемь ведьм-первогодок. Полноценное сражение в этих стенах! Я знаю, не таким был твой замысел, но ты должен принять часть ответственности за это. Такого не случалось в школе до того, как ты пришёл в неё — ни в десятилетия моего директорства, ни когда я сам был учеником, ни когда я был учителем.

— Большое спасибо, — спокойно ответил Гарри, — но, думаю, профессор Квиррелл заслуживает больших почестей, чем я.

Синие глаза распахнулись.

— Гарри...

— Эти хулиганы не первый год нападают на беззащитных учеников, — продолжил Гарри, повышая голос помимо воли. — Но, похоже, никто не объяснил ученикам, что они вправе давать сдачи. Я знаю, игнорировать полноценный бой гораздо сложнее, чем беззащитных жертв, которых ударили заклятием или чуть не вытолкнули из окна, но разве он хуже? Надо было мне прочесть побольше трудов Годрика Гриффиндора, чтобы я мог его цитировать, там наверняка есть что-то подходящее случаю. Открытое сражение может быть громче, чем тихие страдания жертв, и, возможно, с ним труднее притворяться, что ничего не происходит, но результат в итоге лучше...

— Нет, не лучше, — возразил Дамблдор. — Нет, Гарри. Всегда бороться с тьмой, никогда не давать злу уйти безнаказанным — это не героизм, а обычная гордыня. Даже Годрик Гриффиндор не думал, что в каждой войне стоит сражаться, пусть вся его жизнь и представляла собой череду битв, — голос старого волшебника стал тише. — По правде, Гарри, в твоих словах нет зла, и всё же они пугают меня. Однажды ты можешь обрести великую власть над магией, над своими собратьями-волшебниками. И если в тот день ты всё ещё будешь думать, что ни одно зло не должно уйти безнаказанным... — в голосе директора зазвучало искреннее беспокойство. — Мир стал гораздо более хрупким со времён, когда был воздвигнут Хогвартс. Боюсь, он не выдержит ярости нового Годрика Гриффиндора. А ведь он был менее скор на гнев, чем ты.

Старый волшебник покачал головой.

— Гарри, ты слишком готов к бою. Слишком готов к бою. И Хогвартс вокруг тебя становится более жестоким местом.

— Ну, — начал Гарри, осторожно взвесив свои слова, — не знаю, поможет ли то, что я скажу, но мне кажется, у вас сложилось обо мне неверное представление. Я тоже не люблю открытые сражения. Они страшные и жестокие, и кто-то может пострадать. Однако, директор, сегодня я не сражался.

Директор нахмурился.

— Ты послал профессора Защиты вместо себя...

— Профессор Квиррелл тоже не сражался, — спокойно сказал Гарри. — Среди хулиганов нет настолько сильных волшебников, чтобы сразиться с ним. Сегодня мы не сражались, мы побеждали.

Какое-то время старый волшебник молчал.

— Может быть и так, — наконец сказал он, — но все эти конфликты должны быть закончены. Я чувствую напряжение в воздухе, и с каждым столкновением оно нарастает. Всему этому нужно положить конец, решительно и скоро, и ты не должен этому мешать.

Старый волшебник указал на широкую дубовую дверь кабинета, через которую Гарри и вышел.

* * *

Гарри прошёл мимо расступившихся перед ним огромных серых горгулий и, к своему удивлению, обнаружил Квиринуса Квиррелла, по-прежнему сгорбившегося у каменной стены коридора. Большая нить слюны стекала из приоткрытого рта на профессорскую мантию. Когда Гарри поднимался по лестнице в кабинет директора, Квиррелл находился в той же самой позе.

Гарри подождал, но профессор так и не поднялся. Спустя несколько секунд неловкой тишины Гарри снова двинулся по коридору.

— Мистер Поттер? — раздался слабый зов уже после того, как Гарри минул пару поворотов. Тихий голос неестественным образом доносился через коридоры.

Когда Гарри вернулся, то застал профессора Квиррелла по-прежнему сидящим у стены, но теперь его бледные глаза светились острым