— Да чё я один-то? Всё нормально будет! Я ему живо сопатку расхреначу. Я же обещал, что землю грызть буду, но никогда не сдамся и не проиграю.

— Помню, — она улыбнулась.

— Лан, Юлька, я побежал. До завтра!

Я махнул ей на прощание и выскочил в коридор. Уборщица недобро на меня посмотрела и продолжила смывать надпись: «Настоящий кошмар только начинается».

Зазвонил телефон всё с той же противной мелодией. Я ответил.

* * *

— Юлька, ща покажу, как я его…

Я влетел в палату, держа в руке свой телефон, на котором было открыто видео хренового качества с моим боем.

Никого, кроме медсестры, которая скручивала пустой матрас.

— Это ты Семёнов? — грубо спросила она. — К доктору иди уже, чё здесь-то трёшься?

Доктор тоже был грубым. Он говорил, а я молчал, не понимая, как это могло случиться. А позади доктора, на стене, кто-то оставил надпись: «Страшно остаться одному?»

— Погоди, — доктор достал телефон. Конечно, играла эта дурацкая мелодия из Бумера. — Да, говори уже…

* * *

Следующая мелодия была хуже. Долбанный похоронный марш! Ненавижу этот звук, эти сдавленные рыдания со всех сторон! Ненавижу свой наряд из чёрного адидасовского костюма, потому что на нормальный траурный не было денег. И ненавижу этот долбанный телефон! Кому-то потребовалось звонить в этот день⁈ Ещё этот противный писк! Ненавижу их всех.

И этого бомжа, стоящего с табличкой тоже! Какую хрень он написал⁈ «Это не ненависть. Просто ты боишься, как маленький мальчик».

Телефон заиграл снова. Я ответил.

* * *

— Боец в красном углу! — вскричал конферасье. — Город Чита, Россия! Чемпион в полутяжёлом и тяжёлом весе по версии…

Публика заорала так, что заглушила писклявого мужика. Зрители издевательски свистели, орали оскорбления и требовали, чтобы я проиграл.

Я стоял с видом, что мне плевать. Мне и было плевать на всё.

Это просто затянувшаяся агония.

Ещё одна победа, которая мне не нужна. Этот Чёрный Властелин сейчас ляжет.

Мимо прошла мрачная Лиза, девушка с табличкой, где был нарисован номер раунда. Она не улыбалась. Никто не улыбался. Все злились.

С одной стороны таблички номер раунда. С другой — надпись. «Разочарование, обиды и уныние: вот то, чем пропитана твоя жизнь. Такой ты её видишь на самом деле».

— Так бойцы, покажите-ка мне хорошую честную схватку, — сказал рефери почему-то сдавленным шипящим голосом и очень внимательно посмотрел на меня. — Очнись уже!

Я давно очнулся. Вижу всё как оно есть на самом деле. Уродливый свет, вонючий соперник, зрители — богатенькие буратины или нищеброды, многие из которых отдали последние деньги на дорогой билет.

Плевать на них всех!

Гонг!

Нет, мне не стало спокойнее. Я не дома.

Я пошёл навстречу сопернику. Здоровенный негр посмотрел на меня и сразу кинулся в бой.

Лоу-кик! Мидл-кик, в корпус, в печень! Он скривился от боли!

Левый джеб и правый свинг!

И мой коронный хай-кик! Правой ногой в голову!

Соперник звёздочкой упал на канвас, аж содрогнулась клетка. Зрители разочарованно загудели. По табло с результатом пробежала надпись: «Это будет продолжаться вечно».

Я пошёл в раздевалку, где уже играл телефон с этой мелодией из бумера. Я взял трубку.

* * *

В подъезде темно, как всегда. Лампочки выбили. Найду кто, надаю по жопе. Я поднялся на свой этаж, но услышал мягкий топоток позади себя.

По лестнице бежала кошка. Чёрная, но глаза почему-то красные и светились в темноте.

— Проголодалась? — спросил я.

Она села на ступеньки и начала умываться. Я прошёл в свою квартиру, отпихнул ногой батарею бутылок из-под пива и прошёл к засраному холодильнику. Там была вскрытая банка со шпротами, которыми я вчера закусывал, и открытая бутылка водки.

Когда это я стал таким алкашом? И как я умудряюсь драться в таком состоянии?

Я вернулся на лестничную площадку. Кошки не было.

Зазвонил телефон. Я ответил.

* * *

— Хороший бой, — сказал Кирилл Петрович, мой тренер. — Кстати, насчёт контракта с Ю-Эф-Си…

— Пусть идут нахрен, — я потёр болевшую с похмелья голову. — Чё они мне могут предложить?

— Мне сегодня звонил твой агент, а ему сам секретарь Даны Уайта и…

— Да пусть они все идут в жопу, — я отмахнулся и сел на неудобный стул. — Мой агент — мудак, секретарь Даны Уайта мудак, а сам Дана Уайт — главный мудила!

— Почитай контракт, — он пододвинул мне лист и встал из-за стола.

Тут какая-то чушь.

«А вот так всё было бы, если бы ты не отправился в наш мир, Освободитель. Мы продолжаем».

Я скомкал бумагу и выбросил в угол комнаты. Сидящая там кошка с красными глазами начала им играть. Кто-то, наверное тренер, включил телевизор.

— А что нам делать, когда у нас плохое настроение? — спросила ведущая у сидящих перед ней детей. — Что скажете, ребятки?

— Бухать и жалеть о просранной жизни, — радостным хором ответили дети.

— Верно! Ведь настоящий ужас — это не только пугалки. Настоящий ужас, это когда приходит понимание, что уже ничего не изменить.

— Чё за хуйню ты включил, Петрович? — спросил я.

Тренера не было. А на экране была какая-то другая передача. Огромный красный дракон из какой-то анимешки смотрел прямо на меня.

— Очнись уже, — сказал он.

— Да ну вас всех!

Заиграл телефон. Мелодия из бумера.

Но я не стал отвечать. Что-то не так.

— Алексей Сергеевич? — спросил незнакомый седой бородатый мужчина в чёрном пальто и сел напротив. — Я бы хотел обсудить с вами контракт.

Откуда он тут взялся?

— Ну, обсуждай, — я достал сигарету.

Он посмотрел на меня неприятным колючим взглядом.

— А я не хотел вмешиваться, — сказал он. — Я предупреждал.

У него неприятно длинные ногти. Но взгляд пронзительных глаз был хуже.

— Наш с тобой контракт закончится, когда ты загадаешь желание, — продолжил этот седобородый мужик. — Но сейчас это бесполезно. Ты в кошмаре, из которого никак не можешь выйти. И пока ты здесь, я тоже ничего не могу сделать.

Я принюхался. Перегаром не пахло.

— Ты под наркотой, что ли?

— Нет. Увы, но твой новый друг играет с памятью не хуже, чем ещё один наш общий знакомый, — седобородый усмехнулся. — Но все твои воспоминания неправильные. Твой тренер тогда устроил что-то подобное…

Зазвонил телефон. Я поднял его, чтобы ответить. Но что-то было не так.

—… но это намного хуже. Вот только Архонт, как и я — не из этого мира. Он не знает деталей.

Седобородый исчез, будто его и не было. А телефон оглушительно орал мелодию из Бумера.

Кошка подошла и укусила меня за ногу, потом начала смотреть в глаза.

— Чего тебе?

Молчит.

Но что-то не так.

Мелодия.

Я вспомнил.

— Я ненавидел этот фильм, — сказал я кошке. — Просто никому не говорил, а то бы засмеяли. Этот долбанный дерьмовый фильм про бандитов, от которого все ссались кипятком. Я его ненавидел. И я никогда бы не поставил себе эту мелодию. Сука, да этот мир — фальшивка! Да этот уродливый демон просто взял первую же въедливую мелодию из моей башки! Я тебя вспомнил, Архонт Ужаса! Выходи!

Я бросил телефон на пол. Он разбился. И стало темно.

Мерзкая тварь держала меня в своих объятиях, присосавшись к моему затылку, но я смог вырваться и отбежать.

Ну и дерьмище!

По шее у меня стекала слизкая жижа. Ноги мёрзли от снега. Это арена, клетка, в морозной части Горнила, где жил в заточении Архонт Ужаса.

Я начал вспоминать всё.

— Проснулся, — Максвелл распрямился рядом. — Вовремя. Нам же ещё убийцу искать.

— Ну и нафига ты мне о нём напомнил?

Кошка запрыгнула на плечо и вцепилась коготками. Вид у неё решительный.

Архонт Ужаса с ненавистью посмотрел на нас и заорал, обдав вонью из нереально огромной мерзотной пасти.

— Ты чего мне устроил? — спросил я. — Гадина, я тебе сейчас так отделаю!

— На этот раз ты здесь сдохнешь, Освободитель!

Я наклонился к снегу и поднял лежащее там древко Вигилата. Бывший топор правителя демонов.

— Да ты никак сам хочешь стать королём? — Архонт усмехнулся и издал странный всхлип. — Ну давай же, покажи что можешь.

Я ударил древком в землю.

— Ты клялся на этом топоре, — сказал я. — Я пришёл к тебе за этим.

— Это гнилая палка.

— Сдержи свою клятву, Архонт Ужаса. Ты будешь служить мне, потому что этот топор теперь мой.

— Ну надо же, Освободитель ищет новых рабов?

— Мне не нужны рабы, — твёрдо произнёс я. — А вот ты, уродливый ублюдок, мне пригодишься. Ты давал клятвы, а вы, демоны, повёрнуты на них. Вот и сдержи слово.

Я размахнулся и стукнул древком об землю ещё раз.

Оно