Никакой показной радости, показных улыбок, только вежливость. Они присматривались ко мне, гадая, чего от новой хозяйки можно ждать. Вежливость и осторожность. Пожалуй, я была рада, так проще.

Мне показали мою комнату… вернее – спальню, здесь и так все мое. Показали дом. Провели везде, от гостиной до хозяйственных помещений.

Сказали, что через час будет готов обед.

Зеленые холмы, безбрежное море травы, волны, бегущие по ветру. Где-то вдали пасутся овцы. Такая тишина… только шумит ветер. Мне сказали – ветер на Тьорке всегда.

Вся моя жизнь теперь вот в этих холмах?

Конечно, я могу уехать, когда захочу, мне не обязательно жить на острове, я могу только получать доход с земли… но почему бы не попробовать себя в роли настоящей баронессы, вдруг мне понравится. Тем более, что от столицы далеко… простая еда и простые манеры – все проще… так казалось…

Сегодня вечером я отдохну, а завтра утром Томас обещал показать мне окрестности, мы поедем верхом, я успела научиться сидеть в седле, пока жила на вилле у Рикхарда.

* * *

В конюшне меня ждал сюрприз. Женское седло.

Я привыкла к обычному, а тут даже не понимала – как в него залезть. И главное – зачем?

Я попыталась спросить, но Томас так удивленно посмотрел на меня.

– Вы же леди, – мягко и чуть растерянно сказал он. – А леди не прилично сидеть как мужчина. Возможно, у вас в столице давно забыли про… хм… – он замялся. – Простите, мэм… про традиции, но у нас все иначе, – он поджал губы, долго испытывающее смотрел на меня. – Впрочем, если вы так хотите, я попробую поговорить с конюхом…

Такое искреннее замешательство.

Что тут пробовать? Попросить заменить и все.

Но…

Я не знаю, что меня вдруг остановило. Чувство вины? Они считают меня леди, не знают, кто я на самом деле, а я веду себя неподобающим образом. Или я имею право? Не знаю. Родись я настоящей баронессой или даже если бы все просто было так, как я рассказывала, с отцом бакалейщиком, с мужем героем войны, – я знала бы как себя вести, мне было на что опереться. Но сейчас я сама себя казалась самозванкой, которую вот-вот разоблачат.

Наверно, мне было страшно сделать что-то не так. Страшно, что кто-то догадается.

Но ведь даже если догадаются, даже если я прямо скажу всем, то что с того? Это я могу взять и уволить их, всех разом, а они… Что? Только смотреть на меня осуждающе?

Но я ведь хотела попытаться стать своей на острове.

– Хорошо, я попробую, – сказала я.

– Попробуйте, мэм, вам понравится, – улыбнулся он.

Помог мне залезть в седло, показал, как управляться с лошадью, если сидеть таким образом.

На самом деле, он казался мне хорошим человеком. Внимательным, мягким. Просто, видимо, так привык. Чуть позже, я подумаю, что делать… Позже, не сейчас, я пока не готова.

А сейчас мы отправились по полям.

Боже мой! Я не думала, что будет так плохо! Ужасно трясло, и несколько раз я едва не свалилась. Томас и так старался вести меня по ровным укатанным дорогам, но все равно… До ближайшей деревни и к морю. Правда, по скалам – уже пешком, слишком крутой подъем. Иногда настолько крутой, что Томасу приходилось подавать мне руку, чтобы я не упала. Мы залезли так высоко… И вид открывался потрясающий, аж дух захватывало.

– Красиво, правда? – Томас счастливо улыбался, несмотря на ветер в лицо. – Я еще мальчишкой любил залезать сюда. Вон там, смотрите, видно крышу усадьбы, а вон там, на берегу, старый замок. Говорят, когда-то здесь шли настоящие бои. Но теперь только тишь и покой.

– Вы всю жизнь живете здесь, Томас?

– Я учился в Эверте, на материке, а так да, всю жизнь. Иногда мне кажется, я знаю здесь каждый камень, каждую травинку в поле, каждую овцу по имени – в местных стадах.

Он засмеялся.

И я невольно улыбнулась в ответ.

– Для вас, наверно, странно все это, мэм, – сказал он. – Вы привыкли к другой жизни. А я так и не прижился в городе, хотя мне даже предлагали неплохую работу… Пытался, но не смог. Мое сердце здесь.

Томас обвел рукой поля. Он верил в то, что говорил.

А я… Мое сердце все еще неспокойно.

* * *

Пожалуй, мне здесь нравилось. Очень спокойно, как раз то, что мне нужно сейчас.

Днем я вместе с Каролин изучала дом и хозяйство, здесь столько всего, о чем я и понятия раньше не имела, я облазила все, от чердаков до подвалов. Каролин любезно показывала мне, только вздыхая, когда я слишком быстро бегала по лестницам. А мне не терпелось, было интересно посмотреть. В кои-то веки у меня есть что-то свое.

Хозяев в доме не было давно. Предыдущие владельцы не жили на острове, им было скучно в этой глуши. Каролин удивлялась – как может быть скучно? Здесь же такая красота! Она вот тоже всю жизнь здесь прожила.

А муж Каролин – Уильям, бывший моряк, он родился где-то под Роймундом. Здесь много моряков. Оба сына тоже ушли искать счастья в море, Каролин, не переставая, молится за них. Обалдуи, что с них взять. Хотя старший, Мартин, уже капитан торгового судна, вон, посмотрите, миледи, какие сережки подарил!

Синий камешек, белое золото. Я мало что понимаю в этом, но… сапфиры? Такие крупные? Я бы подумала, что это простое стекло или какие-то полудрагоценные камни, я не знаю. Крупные сапфиры – как-то слишком для простой экономки. Но для капитана – кто знает, какие там у него дела?

Моряки… В какой-то момент мне стало даже слегка не по себе. В моей жизни было слишком много моряков. Но, с другой стороны, сложно представить, что я столкнусь с кем-то лицом к лицу, если не буду слишком часто ездить в порт. Что мне там делать? А они сами вряд ли будут часто наведываться в усадьбу.

Да и кто узнает в баронессе портовую девку? Никому и в голову не придет. Многих из них я видела в полутьме, в неясном свете керосиновой лампы…

Не стоит бояться.

– Мартина-то я почти не вижу, – говорила Каролин. – Он даже когда на острове, домой лишь в гости заглядывает. Они в Дарвике живут, свой дом. Жена у него там… ну, ладно, жена и жена, его дело. Привез откуда-то… Двоих детишек уже родила, живут вроде неплохо, так что я в его дела не лезу. Шесть лет уже, куда уж теперь лезть. Хоть от кого-то мне внуков увидать, а то поссорюсь с ним и не увижу… так ведь, миледи? Как же без внуков-то? Ради кого…

Она вздохнула, посмотрела на меня.

Да, Каролин уже успела поинтересоваться со всей провинциальной непосредственностью, а я успела ответить, что детей у меня нет. Рассказать, как мы с Эвардом долго пытались, как молились, но бог не дал нам… три выкидыша, да, и мне тяжело об этом говорить, давайте не будем. Каролин повздыхала, но больше не приставала ко мне с этим. Любая женщина поймет, как это тяжело.