– А что вы будете делать, когда вытащите его из котловины? – спрашивает Билл.

– Перетащим его в мелкое место, поставим на дно, а с новым приливом потащим дальше. Когда мы поднимем его настолько, что палуба покажется из воды, мы закроем все отверстия, выкачаем его досуха и пустим вплавь до сухого дока, где его отделают заново.

Неподалеку на барже стоял большой ящик с парой огромных ручных колес по сторонам; двое рабочих вертели их. Черный резиновый рукав спускался от ящика в воду. Мы поняли, что это насос, которым подается вниз воздух водолазу в морскую глубь. Через перила перевешивается какой-то мужчина с веревкой, весь погруженный в свою работу. Обратиться к нему с расспросами мы не решаемся. Пока мы все это разглядывали, канат дернулся несколько раз, и человек начал его медленно поднимать.

– Что он делает? – спрашиваем.

– Вытаскивает водолаза, – отвечает один из рабочих у колес.

– А разве сам он не может вынырнуть? Мне рассказывали, что когда водолазы сбрасывают свою свинцовую обувь, их тотчас выносит на поверхность.

– Зачем же каждый раз бросать и терять пару обуви?

Пока мы разговаривали, из воды вынырнул медный шлем, и водолаз тяжело поднялся по лестнице к нам на баржу. Вид у него был очень странный. Нам случалось видеть водолазов на картинках, но ни одного настоящего; торопимся разглядеть его поближе. Неуклюжая, надутая воздухом резиновая одежда делает его необычайно толстым, тогда как руки его кроваво-красного цвета, благодаря тесным перетяжкам нарукавников одежды, кажутся чересчур крошечными. Ноги обуты в тяжеловесную обувь со свинцовыми подошвами, на талии тяжелый свинцовый пояс. Больше всего все же бросается в глаза большой медный шлем с тремя маленькими круглыми окошками.

Человек у подъемного каната отвинчивает водолазу маленькое окошко на лице у шлема, снимает тяжелый пояс и башмаки, затем шлем с головы, прикрепленный винтами к плечам водолазной одежды. И вот перед нами маленькое худое лицо с копной огненно-рыжих волос на голове, нашим представлениям о водолазе оно совсем не соответствует.

– Вы опять будете спускаться? – завожу я беседу.

– Сейчас нет, слишком силен прилив, – отвечает он, освобождаясь от всей одежды через единственное отверстие вокруг шеи.

– А что, Билл, – шепчу я, – не попытаться ли нам?

– Было бы великолепно, да вряд ли позволят.

Между тем водолаз усаживается на ящик, вытаскивает из кармана трубку, набивает ее черным, крепким табаком, закуривает и благодушествует в облаках скверного табачного дыма. По-видимому, он не прочь и поболтать, пользуемся этим и забрасываем его вопросами.

Да, у него есть что порассказать о всяких водолазных приключениях с ним самим и с его товарищами. Вот, например, один полез заделать дыру в плотине, а его засосало самого в эту дыру, придавило давлением воды и погиб, бедняга, как ни старались его оттуда вытащить.

Затем следуют рассказы о водолазах, погибших оттого, что воздуховодные рукава засорились или разорвались, убитых какими-нибудь упавшими предметами, наконец, о тех, у кого попортился и перестал работать воздушный клапан. Одежда водолазов тогда сильно раздувается, и их выбрасывает на поверхность, как пробки, а это очень вредно, нужно из водяной глубины подниматься медленно, постепенно изменяя водяное на воздушное давление, так же, как при выходе из кессона. Словом, опасности грозят отовсюду, и одно нам становится ясно, что наша попытка побыть в положении водолаза вовсе уж не такая невинная вещь.

Особенно любопытное происшествие случилось на Ист-Ривер.

– Вы видите, вон там трубы, – рассказывает водолаз свое приключение, – это электрическая станция, берущая воду для охлаждения из реки. Но вода в этом месте была чересчур илистая, она так часто засоряла входные отверстия труб, что хоть ищи другое место для них. Я там работал в прошлом году, под водой пробовал пробить бетонную плотину. Пробуравил целый ряд дыр в бетоне и пробивал их затем копром, А по ту сторону плотины работала землечерпалка.

– С землесосами, вероятно? – вставляет Билл.

– Нет, их здесь не употребляют. Это был экскаватор. Вы знаете их? Приемник состоит из двух створок, как у раковины; при опускании они открыты, ударяясь о грунт, эти створки благодаря особому приспособлению захлопываются и захватывают порядочно ила. Рабочие как раз отдыхали в то время, когда я спускался, и мне вздумалось поглядеть, как подвигается у них дело с очисткой. Я и отправился гулять по дну. Там было порядочно-таки темно, далее чем на метр я ничего не видел. А когда работает землечерпалка, вода так загрязняется, что и вообще шагу не ступишь. Оперся я о какой-то обломок сваи, постоял, отдохнул немного, да и огляделся вокруг. Сколько времени простоял я, не знаю, только вдруг большой черный предмет спускается на меня. Сначала мелкнуло – кит. Не успел я толком сообразить, в чем дело, как попал ему в пасть, и он потащил меня наверх. Подхватил он меня за живот и сжал так крепко, что я боялся, как бы не разрезало пополам. Да тут оказалось, что вместе со мной в пасть попал и обломок сваи, он только меня и спас. Не видно ни зги, черно вокруг меня, словно ночью, а вода мутная и неспокойная. Слышно лишь постукивание машины. Тут я понял, что попал в когти экскаватора. Большим счастьем для меня было то, что со мной попался этот обломок, не то перетерло бы рукав, и я бы задохнулся в черном иле, завалившем меня. Поднявшись на поверхность, барахтаюсь изо всех сил ногами; сквозь щель между створками мне не видно, что я уже не в воде, а на земле и продолжаю беспрерывно шевелить ногами, чтобы меня заметили.

«Сейчас они тебя повернут на баржу и погрузят опять – говорю я себе, – и ты задохнешься в грязи». Чувствую, как натянулся рукав, того гляди прорвется; ковш опять начал опускаться, но не на баржу, а в воду. Как-то неожиданно раскрылись створки и, задыхаясь, с болью в боках, нырнул я вниз. «Ну, радуйся, человече, – говорю я себе, ползя по дну, – теперь не помрешь». Подать знак, чтобы подняли наверх, не решаюсь, здесь много обломков, как бы не порвать рукав. Проверяю, в целости ли канат и возвращаюсь на свое старое место. Ложусь,чтобы немножко прийти в себя – казалось, прошла целая вечность, а ведь вся история тянулась несколько минут, – опомнился! «Тим! – говорю себе. – Тебе все это во сне пригрезилось, никогда не хватала тебя черпалка, разве ты бы остался жив?». «Ну да, – отвечаю, – если этого не было, почему же бока болят?» Не сразу переполз я на другую сторону дока и подал знак подъема. И так я был рад увидеть дневной свет!

Когда я вернулся в док, там был сторож при землечерпалке.

– Ну, старина, – говорит он мне, – на этот раз ты выкрутился прямо чудом. Здорово же ты барахтался! Если бы ты не дрыгал так ногами, я тебя и не заметил бы и спустил бы в баржу. Смотри, другой раз не подворачивайся!

– Ну что, интересно?

– Разумеется! А скажите, нельзя ли мне спуститься в воду в вашем костюме? – говорю ему.

– Вам? – его усмешка меня сердит.

– Я не боюсь.