Алька отпустила ее руку и с неожиданным воплем бросилась к двери ванной.

— Она, конечно, убежала! Она всегда убегает!

Кира испугалась, увидя, как через край раковины медленно переливалась на пол вода...

— Ты могла бы затопить весь дом, — упрекнула она девочку, поспешно прикручивая кран.

— Могла!—весело согласилась Алька и принялась вылавливать плавающие цветные тряпочки.

В столовой также царил беспорядок: скатерть была сдернута со стола, дверцы большого дубового буфета раскрыты. На полу валялись обрезки бумаг, какие-то черепки.

Заметив в углу натянутый на большую раму холст, Кира вспомнила, как приходил однажды отец Игоря к тете Жене, и ей стало почему-то тревожно.

— Он хитрый, наш Игорь-мигорь! Выпрашивает у тети Кати в кассе билеты, а сам в театр не ходит. Опять ругался по телефону с каким-то мальчиком, будто тот не отдает ему какие-то деньги... — О чем болтала дальше Алька, Кира не слушала. От смутного подозрения у нее вдруг закружилась голова, зарябило в глазах. Билеты? Нет, Кира боялась и подумать.

— Ты что, что так странно глядишь?—спросила Алька, внезапно замолкнув. — Ты хочешь пить? Принести компоту? А, знаю... Ты хочешь уйти! Не пущу! Давай играть... — Девочка схватила Киру за подол платья и потянула ее за собой в уголок.

— Хорошо, — согласилась Кира упавшим голосом.— Будем играть. Только вначале снимем все мокрое. Переоденемся. Согласна?

Алька бросилась в соседнюю комнату, мигом вернулась, бросив перед Кирой прямо на пол цветной ворох одежды.

— Тебя Игорек любит?—неожиданно для самой себя спросила Кира девочку.

— Любит... — повторила Алька, вытягивая трубочкой губы. — Все ругается, кричит, говорит: лучше бы я насовсем пропала. Папа говорит, что наш Игорь-мигорь любит только себя, а больше никого.

— Неправда, — возразила Кира, чего-то пугаясь. — Он тебя любит. Он мне сам говорил. Он зовет тебя «козой-дерезой».

— Это папка так меня зовет, — почему-то шепотом поправила Алька. — А зачем ты все спрашиваешь и спрашиваешь? — вдруг спохватилась она и уставилась на Киру удивительно чистыми большими глазами. — Лучше давай играть. Или ты тоже меня обманешь? Да? Как наш Игорь?

Кира переодела девочку и присела с ней в угол, заваленный игрушками.

— Плохая ты хозяйка, — ласково упрекнула она. — Давай сначала приберемся у твоих кукол. Найди мне ножницы и бумагу, я тебе вырежу салфеточку на столик. Хочешь?

Запрыгав от радости, Алька мигом раздобыла ножницы. Затем порылась в большой картонной коробке, где были сложены тряпочки, и с самого дна вытащила исписанный двойной тетрадный лист.

— Правда, красиво написано? — спросила она, поглаживая бумагу ладошкой. — А я знаю, кто это писал! Знаю, это Оля писала...

Кира взглянула на протянутый Алькой лист и отпрянула. В следующее мгновение она выхватила его из рук ошеломленной девочки и, вскочив, подбежала к столу, над которым был низко спущен огромный оранжевый абажур. Голубые круглые буквы походили на крохотные бусины, нанизанные одна за другой по линейкам. Да, это был черновик Оли Реутовой...

Кира едва сдержала крик, провела влажной ладонью по лицу.

— Алька, — сказала она тихо, вспомнив о девочке. — Я не могу сейчас играть с тобой, Алька. Я приду в другой раз... Нет, Алька, обманываю. Не приду. Никогда не приду.

Кира была уже в шубке, как снаружи раздались шаги, щелкнул замок. Вошел Игорь. Довольный, сияющий, серая кубанка сдвинута на макушку. Увидев девушку, он обрадованно раскинул руки, точно собираясь ее обнять.

— Кирочка, умница! Давно ждешь? А я тут бегал по одному важному делу. Раздевайтесь, миледи! —И потянулся к ней, намереваясь помочь снять шубку.

— Нет, нет!—Кира испуганно отпрянула.

— Сердишься?

Она пристально глянула в синие, будто застывшие лужицы, глаза своего друга, холодные, прозрачные, пустые.

— А ты, Балашов, и в самом деле настоящий урод,— брезгливо произнесла она. — Нет, нет, ты просто уродина!

Кира обошла его, изумленного, недоумевающего, с застывшей улыбкой, толкнула дверь и сбежала по лестнице.

Она бежала без оглядки по чужой темной улице. Еще проулок, еще улица, и опять поворот... Очутившись возле чьей-то изгороди, Кира навалилась на нее грудью, закрыла лицо руками. Плакала долго, по-ребячьи вытирая мокрые от слез щеки скомканной рукавичкой. Очнулась Кира от тихого, едва уловимого шелестящего звука — словно кто-то вздохнул. Она подняла голову, огляделась. Никого... Низкая знакомая оградка, а за ней три деревца. Вот качнулись ветки, сбросили с себя пушистый мягкий ком снега. Снова дуновение ветра — и опять короткий вздох.

Кира замерла, прислушалась. И опять звук, но уже иной, звенящий. Он шел откуда-то снизу, от освещенных окон. «Это же капель», — догадалась она. После сильного мороза неожиданно наступило потепление. Падая в потемневшую ложбинку возле стены, капли твердо выговаривали: «я, я, я», — будто упрямо заявляли свое право на жизнь. «Кажется, сегодня кто-то говорил в классе, что видел первого грача», — вспомнила Кира. Неужели начинается весна? И девушка грустно улыбнулась.

Белый аист

Ночью на ветру шумели деревья, а утром прошел дождь. Улицы словно умылись, посветлев от луж. Как-то разом, дружно, по-молодому зазеленели на тополях клейкие пахучие листья. Дождь принес свежесть, а теплый ветер — острые запахи и какую-то необъяснимую радостную тревогу.

В клинику можно было попасть напрямик — проспектом, но Агничка пошла через городской сквер. В этот утренний час аллеи были пустынные и тихие, под ногами белели мелкие, промытые дождем гальки. Девушка свернула на главную аллею и задержалась у фонтана. Белый аист был на прежнем месте. Уже много лет стоял он на гладком сером камне, поджимая под себя длинную ногу. То ли по-особенному упал луч солнца, и на широких крыльях сверкнули непросохшие капли дождя, то ли Агничка видела его после долгой зимы в первый раз, но девушке на миг почудилось, что каменный аист ожил. Будто только-только прилетел издалека, опустился на камень и, закинув вверх голову, что-то рассматривает в небе. Агничка задумчиво улыбнулась. Ей вспомнилось, как однажды, очень давно, мать шутя сказала, что есть в народе поверье, будто аисты приносят счастье. Она никогда не видела живого аиста. Они не залетали так далеко сюда, на север. Зато каждый раз, попадая в сквер, Агничка обязательно останавливалась возле фонтана. Маленькой она даже всерьез верила, что к ней прилетит аист и принесет в клюве счастье. А что такое счастье — она, пожалуй, не смогла