— Мы сделали это! — воскликнула я, едва за нами закрылась входная дверь.

Но Филлис прошипела, чтобы я заткнулась, и практически волоком стащила меня с крыльца.

— Какая же ты неосторожная! Там ведь окно открыто! — возмутилась она, отойдя чуть подальше от дома. — Мама, наверное, слышала каждое слово!

— Прости, Филлис, — пробормотала я, дав себе слово впредь быть благоразумнее, но надолго моего благоразумия не хватило. Мне хотелось бежать вприпрыжку, хотя, конечно, я для такого уже слишком взрослая. Но шла я всё равно очень быстро — настолько, что Филлис была вынуждена меня притормозить.

— Мы ведь ещё даже до Нориного дома не добрались, — сказала она. — Если будешь и дальше нестись с такой скоростью, на митинг мы заявимся пунцовыми и насквозь пропотевшими.

— Филлис! — потрясённо отшатнулась я.

— Ладно, пусть будет испарина, — хмыкнула Филлис. — В любом случае давай-ка помедленнее.

Я подумала, что и впрямь не хотела бы выделяться на митинге раскрасневшимся лицом и запахом пота, поэтому немного притормозила. Но до чего же трудно было вести себя прилично и воспитанно, особенно когда мы захватили и Нору, тоже едва не подпрыгивающую от волнения! Филлис это совсем не понравилось.

— Успокойтесь уже, девочки, — строго сказала она. — Я пообещала взять вас на митинг, поскольку считала, что вы умеете вести себя прилично. Пожалуйста, не заставляйте меня об этом пожалеть.

Так что нам пришлось перестать скакать, хотя это было ужасно сложно, особенно когда Филлис начала перечислять ораторов, которые должны были там выступать.

— Графиня Маркевич, конечно. Говорят, она ужасно любит эффектные появления. Я слышала, в Англии она явилась на суфражистский митинг, управляя четвёркой[26] белых лошадей.

Мне, разумеется, хотелось бы увидеть нечто подобное и сегодня вечером, но Филлис сказала, что это маловероятно.

— А ты и правда считаешь, что могут быть стычки? — спросила Нора, когда мы сели в трамвай, понёсший нас по Дорсет-стрит. — В смысле, с противниками митинга.

— Не знаю, осмелятся ли они явиться, — пожала плечами Филлис. — Они обычно приходят, когда мы протестуем против других вещей: например, заседаний Ирландской партии в резиденции лорда-мэра. Но на сей раз мы явно будем превосходить их числом. Однако помните, при первых признаках беспорядков вы должны немедленно уйти.

Мы вышли на Колледж-Грин и вдоль высокой стены Тринити-колледжа направились к Грейт-Брансуик-стрит, судя по часам на фасаде, уже немного опаздывая. Наверное, стоило всё-таки поспешить, когда была такая возможность, хотя я не решилась сказать об этом Филлис: вдруг ещё откажется отдавать нам билеты (такой возможности исключать не стоило). Тем более что она уже и так тревожно озиралась по сторонам.

На подходах к залу я заметила ещё нескольких идущих на митинг женщин с суфражистскими значками на лацканах пальто. У одной была даже зелёно-бело-оранжевая, цветов ИЖЛИП, розетка с надписью «ПРАВО ГОЛОСА ДЛЯ ЖЕНЩИН», и мне ужасно захотелось такую же, хотя я понимала, что никогда не смогу набраться смелости носить её на глазах у родителей. Вообще, я уже не в первый раз спрашивала себя, не слишком ли моё поведение трусливо для тайной суфражетки (во всяком случае, большинство домашних не в курсе), но тотчас же вспоминала, что, если бы мама с папой узнали о моих взглядах, они бы меня даже из дома не выпустили. И чего ради тогда откровенничать? Нора явно подумала о том же, поскольку задумчиво произнесла: «Жаль, у нас нет таких розеток».

— Ну, вот мы и на месте, — объявила Филлис, взглянув на свои очаровательные часики, подарок к восемнадцатилетию. — Как раз вовремя: уже почти восемь.

У входа Филлис ожидала женщина в зелёном пальто, которую я однажды застала с листовками (кажется, что это было уже так давно). Увидев нас, она была несколько удивлена.

— Здравствуйте, Филлис и… не помню, чтобы мы встречались.

— Это моя сестра Молли, — представила меня Филлис. — И её подруга Нора. Девочки, это миссис Даффи.

— Вы ведь знаете, что здесь сегодня будет, правда? — нахмурилась миссис Даффи. — Это не какой-то там концерт, девочки.

— Конечно, знаем! — возмущённо воскликнула я. — И пришли поддержать движение.

Похоже, Нора собиралась добавить что-то очень резкое, но тут, к счастью, из вестибюля показалась Мейбл. Миссис Даффи кивнула ей и Филлис, сказав, что встретится с ними внутри, и вошла в здание.

— Ну, где билеты?

— В смысле, и на девочек тоже? — переспросила Мейбл.

— Именно! Я ведь даже деньги тебе отдала.

Тогда-то всё и пошло не так. Я поняла это по виноватому виду Мейбл.

— Мне так жаль, — пролепетала она, — но я не знала, что билеты для них. Я думала, это для Кэтлин и Маргарет.

— Уверена, они могут сами позаботиться о билетах, — перебила её Филлис.

— Нет, ты не понимаешь! — воскликнула Мейбл. — Я уже отдала им два билета, которые ты просила купить. И они уже внутри. Более того, я их и убедила, что билеты ты просила оставить именно для них.

— Что за легкомысленность, Мейбл? На тебя это совсем не похоже, — заявила Филлис. — Должно быть, сказывается дурное влияние твоего воображаемого жениха. Что ж, полагаю, нам придётся купить ещё два билета.

Но когда она дошла до кассы, ей сказали, что билетов больше нет!

— Ни единого свободного места! Даже стоячих, на галёрке!

Должна признать, для глашатая дурных известий её сожаление выглядело вполне искренним, особенно если учесть, что изначально она вообще не собиралась брать нас с собой и только при помощи шантажа мне удалось заставить её передумать. Может, теперь она даже корила себя, что не последовала моему примеру и не пошла быстрее.

— И что же нам делать? — спросила Нора.

Мне кажется, мы обе до последнего ждали, что столь нужные нам кресла вдруг появятся из ниоткуда, как по волшебству.

— Что ж, домой вам одним нельзя, — задумчиво пробормотала Филлис. — А бродить по улицам так поздно я вам уж точно не позволю. — И тут её осенило: — Придумала! Может, вы сможете подождать в вестибюле? Скорее всего, даже речи услышите.

Мы вошли в вестибюль, и через открытую дверь, ведущую в огромный зал, я увидела, что он весь увешан чудесными плакатами и транспарантами. В этот момент объявили, что митинг вот-вот начнётся и всем пора занять свои места.

— Ужасно жаль, но мне пора, — сказала Филлис. — Извините, сэр! — к ней уже спешил служитель. — Не возражаете, если моя сестра с подругой посидят здесь, пока идёт митинг?