class="p1">Выйдя из машины, они отыскали рядом с калиткой звонок и стали звонить в дверь. Ответом им было молчание.

– Не открывают, – заметил комиссарио. – Не хотят. Попрятались, как тараканы.

– Придется нарушить неприкосновенность частной собственности, – сказал старший следователь и первым полез через ограду, которая словно нарочно была сделана так, чтобы через нее легко было лазить туда и сюда.

– Эй-эй-эй, – возмутился Пеллегрини, – совсем обалдел? Тут тебе не Россия! И не Франция тоже, – добавил он, видя что следом за русским через ограду полезла и Нини.

– Стой на стреме, – велел ему старший следователь. – Появится полиция – стреляй.

Совринтенденте изумился. Стрелять в полицию? Да он сам полиция! Нет, они точно спятили, они подведут его под монастырь. Скузи, рагацци, но он не намерен просто стоять и глядеть на подобное беззаконие.

И Серджио тоже полез через ограду следом за коллегами.

Спустя полминуты они все втроем стояли перед входной дверью.

– Будем ломать? – спросил Волин у Иришки.

Тут совринтенденте взбунтовался. Ломать? С какой стати? В доме никого нет, это же ясно, как Божий день. Тоцци опередил их, он приехал и увез всех детей.

Однако Волин не слушал Пеллегрини. Сопровождаемый Иришкой, он шел вдоль окон, освещая телефонным фонарем внутренности дома. Всюду было пусто, но возле третьего окна они замерли.

– Женщина, – сказала Иришка.

– Спит? – спросил Серджио, с любопытством заглядывая в окно.

– Возможно, – кивнула мадемуазель ажан.

Старший следователь постучал в окно. Стучал он громко, настойчиво, но никакого видимого эффекта стук его не произвел.

– Подбавь-ка света, – попросила Иришка.

Волин включил фонарь на максимум. Стало видно, что женщина в комнате лежит лицом вверх, рука ее безжизненно свесилась к полу, а глаза открыты и неподвижны.

– Ого, – заметил синьор комиссарио, – похоже, еще один труп. Будем ломать дверь?

Волин покачал головой – никаких дверей, надо вызывать полицию…

Местная полиция была на месте уже через десять минут. Еще через четверть часа к ним вышел судмедэксперт.

– Мертва, – ответил он на вопросительный взгляд Пеллегрини. – Видимо, отравлена. По внешним признакам – какой-то сильный нейротоксин. Подробности – после вскрытия.

Заговорила рация у начальника группы. Серджио навострил уши и переменился в лице. Иришка посмотрела на него вопросительно.

– Что там такое?

– Тс-с, – шепнул совринтенденте. – Похоже, наш сюжет. По коням, рагацци.

Пока они неслись по ночному шоссе, Иришка пытала Серджио, что же все-таки случилось. Тот загадочно отмалчивался, но, когда на него надавил уже и Волин, огрызнулся:

– Скоро сами все увидите.

При этом лицо у него сделалось весьма мрачным. Подобное поведение было так не похоже на обычную экспрессивную манеру Пеллегрини, что Иришка и Волин наконец оставили его в покое.

Вскоре, действительно, они увидели стоявший на обочине черно-серый микроавтобус. Рядом с ним расположилась полицейская машина. Объехав минивэн, Иришка припарковалась чуть впереди. Пеллегрини немедленно вылез из автомобиля и направился к сержанту карабинеров, а госпожа ажан вместе с Волиным двинулась к автобусу. Рядом с ним они увидели неподвижно лежащее тело. Что-то в фигуре человека показалось им знакомым.

Старший следователь вытащил смартфон, включил фонарик и вздрогнул. Нет, лица покойника он не узнал. Однако тело… Правая рука была знакомо изогнута, словно ее жесточайшим образом сломали. Но страшнее всего была не рука, а живот мертвеца – раздувшийся, пухлый.

– Не смотри, – сказал Волин, пытаясь загородить тело.

Но было поздно.

– Студень, – онемевшими губами выговорила Иришка.

Старший следователь хотел что-то сказать, но только рукой махнул досадливо. Чертов комиссарио, мог хотя бы предупредить! Он оглянулся на Серджио, который говорил о чем-то с сержантом. Комиссарио перехватил его взгляд и замахал рукой куда-то вперед, в сторону минивэна, рядом с которой они стояли.

Видя, что Волин его не понимает, Пеллегрини крикнул по-французски:

– Машина! Глянь, что внутри…

Что ж, он глянет, почему нет? Его уже ничем не удивить.

– Погоди, – сказала Иришка, – идем вместе.

Вместе так вместе.

Увы, это была вторая ошибка Волина. Извиняет его только то, что он никак не мог предположить, что они увидят спустя минуту.

Волин с Иришкой обошли минивэн. Задние дверцы его были прикрыты, но не заперты. Старший следователь решительно открыл одну створку и замер. Небольшой кузов был освещен изнутри слабой лампочкой. Рассеянный свет, падавший сверху, озарял чудовищную картину.

На сиденьях автобуса, запрокинув головы и глядя незрячими глазами вверх, лежали три детских тела. Двое, постарше, были мальчишками, а самая маленькая была девочкой. Они лежали совершенно неподвижно, лежали так, что не оставалось никаких сомнений в том, что все они мертвы.

– Нет, – тихо сказала Ирина. – Нет-нет, это невозможно. Этого просто не может быть.

Она отвернулась и спрятала лицо на груди у Волина. Тот прижал ее к себе и машинально гладил по волосам.

Появился Серджио, его круглое лицо было печальным.

– Вот так-то, ребята, – сказал он негромко. – Вот так…

И умолк. Окоченевшие дети лежали недвижно, где-то за горизонтом начало вставать солнце. Наступало утро. Утро для всех, кроме трех детей, для которых не будет уже ни утра, ни дня, ни вечера, а только бесконечная ночь.

Иришка вздрагивала, не отнимая лица от волинской рубашки, которая сделалась совершенно мокрой.

– Я не могу больше, увези меня отсюда, – прошептала она. – Я не выдержу этого, не выдержу…

Да, надо было увозить ее, все равно они уже ничем не помогут. Однако какое-то странное чувство свербило, раздражало, не давало Волину покоя. Что-то тут определенно было не так, но что, что?..

Внезапно старший следователь повернул голову к Пеллегрини.

– Позови сержанта, – сказал он.

– Зачем? – поднял брови совринтенденте.

– Позови, – повторил Волин, словно стал вдруг эхом себя самого.

Пеллегрини повиновался, через полминуты явился хмурый сержант.

– Скажите, вы тут ничего не трогали? – спросил его старший следователь.

Тот покачал головой: ничего.

– Совсем ничего? – настаивал Волин.

Совсем ничего, только открыли двери минивэна.

– Значит, вентиляционные отверстия в кузове вы не открывали и тел не трогали, – задумчиво сказал старший следователь.

– Арресто, что ты хочешь сказать? – не выдержал Пеллегрини.

– Я хочу сказать, что дети, может быть, не умерли, – отвечал Волин решительно. – Они могут быть живы, понимаешь?

Иришка подняла на него заплаканное лицо и глядела теперь с какой-то безумной надеждой. Совринтенденте же смотрел на него, как на сумасшедшего.

– Что ты говоришь, Арресто? – сказал он печально. – Тоцци убил сначала воспитательницу, потом отравил детей и вывез их трупы из дома. По дороге он, видимо, решил убрать и того парня. Это Чезаре, он работал у Тоцци охранником…

Но Волин уже не слушал Серджио. Он наклонился к телу светловолосого мальчишки лет десяти, взял его за руку, стал нащупывать пульс.

– Он сошел с ума от горя, – грустно