Сразу после скандала в отеле «Сандерсон» начал ходить слух, что кровь на балетках Эми была результатом введения инъекции наркотиков. Я давно не понимала, что она вытворяет, но подобные разговоры старалась пропускать мимо ушей. Насколько мне известно, Эми только курила крэк-кокаин – это в интервью на шоу Джереми Кайла в 2013 году подтвердил Блейк. Но легче от этого не стало. Я задавалась новыми вопросами. Был ли алкоголизм лучше приема наркотиков? Было ли их курение лучше инъекций? Игра в «выбирайку». Будем честны: кто из нас хоть что-то понимал в те годы?

Когда после того скандала мы с Эми наконец увиделись, она просто отказалась обсуждать вопрос. Такое поведение стало для нее привычкой, скрытность стала ее лучшим другом. Казалось, я разговариваю со стеной.

«Эми, я не могу смотреть на тебя такую», – сказала я.

«Забей, мам, все нормально, – ответила она. – Не переживай за меня».

Слава богу, Синтия этого не застала, подумала я. Она бы не поняла. С другой стороны, может, именно ей удалось бы отрезвить Эми?

На той неделе Эми и Блейк улетели на остров Сент-Люсия. Митчелл хотел конфисковать паспорт Эми, но она подговорила Джульетт тайно принести их документы и деньги в отель, чтобы им удалось уехать. Эми всегда добивалась своего. Прозвучит ужасно, но та неделя стала для меня облегчением. Иногда мне не хотелось, чтобы телефон звонил. Я не знала, кто или что окажется на том конце провода. Я переживала из-за новых газетных публикаций. Как моя любовь к Эми, наша взаимная любовь, превратилась в это?

Во время зарубежной поездки Блейка и Эми Филдер-Сивилы решили высказаться. В том совершенно неадекватном интервью на Radio 5 Live они умоляли фанатов не покупать диски Эми, потому что это спонсирует зависимости молодоженов, а также заявили, что «ее зависимость и поведение просто неприемлемы».

Серьезно, как мог помочь бойкот ее пластинок? Они просто хватались за любой способ. Будь Эми миллионершей или живи она в коробке – они с Блейком так и так нашли бы способ удовлетворить свои потребности. Они крепко сидели на крэк-кокаине – одном из самых аддиктивных незаконных наркотиков. За сильнейшим удовольствием, которое они испытывали, следовали страшный спад и еще большее желание новой дозы. Как небольшое падение продаж должно было это изменить? Не знаю. Я могла понять их отчаяние – Блейк был их сыном. Но им хотелось внимания, и я, к сожалению, не любила этих людей.

За те месяцы я перестала понимать, как Эми вообще оказалась в лапах славы, а наша жизнь попала под прицел сотен камер. Что самое странное – Эми по-прежнему давала потрясающие выступления и собирала награды. Таблоиды писали лишь о ее провалах – так было до самого конца. Но были и хорошие моменты, которые давали надежду, что она сможет изменить свою жизнь.

В том году Эми выиграла награду MOBO в номинации «Лучший британский артист», будучи номинированной в четырех категориях. Она также получила статуэтку за лучший альбом на Q Awards, которую за нее забирал Марк Ронсон – никто не знал, куда подевалась сама Эми.

Ее европейский тур отменили, но она пришла на награждение Mercury Music Prize в отель London’s Grosvenor House. Спустя всего месяц после передозировки она исполнила самую трогательную версию «Love is a Losing Game». У всех мурашки пошли от ее голоса под аккомпанемент акустической гитары. Митчелл пришел поддержать ее, а ее давний друг Джулс Холланд пригласил ее на сцену. Он был огромным фанатом ее музыки и не забыл напомнить публике, почему: «Пожалуйста, поприветствуйте по-настоящему великолепный голос… Эми Уайнхаус!» Мне тоже хотелось увидеть ее на сцене. Это Эми: как только все думали, что ей конец, она доставала кролика из шляпы и напоминала о своем невероятном таланте.

14 сентября Эми исполнялось 24 года, и мы увидели небольшой проблеск надежды. После отпуска она казалась расслабленной. Она вернулась, как всегда, не понимая, к чему весь этот шум вокруг. Слава, алкоголь и наркотики убедили ее в собственной неуязвимости – это было далеко не так. Она была таким же человеком.

Митчелл запланировал для нее вечеринку в Century Club в Сохо. Она, конечно, опоздала, но зато сразу же крепко меня обняла. «Мамочка, мамочка!» – пропищала она, сжимая меня в объятиях. Эми всегда была крошечной, но я вдруг ощутила ее болезненную худобу. Прощупывались ее ребра и локти, но я решила ничего не говорить. При встречах я старалась не показывать своего удивления ее внешним видом. Я не хотела, чтобы она знала о моих страданиях. Постоянная борьба, попытки не уйти под воду никогда не покидали меня, но я старалась держать лицо. Только так я теперь могла оставаться ее матерью. Мое желание защитить ее было сильнее любого страха.

Мы с Митчеллом редко координировали наши действия, но кое-что мы все же должны были сделать совместно. В теории, мы управляли деньгами Эми, и было решено уменьшить ее недельные выплаты до 300 фунтов – чтобы уберечь ее от транжирства. Поначалу Эми согласилась, но позже мы поняли, что план провалился: она брала наркотики под расписку – однажды аж на 12 000 фунтов. Ситуация была фатальной.

В октябре карусель вновь закружилась. Эми с Блейком переехали с Джеффрис-Плейс, поселившись в современной квартире в Боу на востоке Лондона, по соседству с ее парикмахером Алексом Фолденом (но Эми не продала Джеффрис-Плейс, так что они переезжали туда-сюда). Алекс тоже был наркоманом – ситуации хуже не придумаешь. Я пару раз виделась с ним на ее концертах. Он был вежливым и приятным, но видеть его рядом с Эми мне не хотелось. Они были «товарищами по наркотикам», а не друзьями.

Алекс Фолден был с Эми в Норвегии, когда их с Блейком арестовали за курение марихуаны в номере отеля. Они вышли под залог в 350 фунтов. Back To Black занял первую строчку в Норвегии в феврале, а теперь у нее за плечами был арест в этой стране. Но впереди ждали куда более серьезные проблемы.

В июне 2006 года Блейк был среди парней, которые сильно избили Джеймса Кинга, владельца паба в Хокстоне под названием Macbeth. По неизвестной причине той летней ночью после закрытия паба Блейк и его товарищ Майкл Браун повалили мужчину на землю и избили ногами. Они бросили его лежать на земле со сломанной скулой и подбитым глазом. И это был мой зять.

После нападения Блейка и Брауна арестовали и предъявили им обвинение в «причинении тяжкого вреда здоровью». Но они отказались признать вину. Следующее судебное заседание назначили на другой день. Впервые эту историю я узнала лишь 8 ноября 2007 года, когда в квартиру Эми на Джеффрис-Плейс ворвалась полиция.