Астрономия говорит нам, что материя со временем принимает все новые формы. Материя, из которой мы состоим, родилась в сердцах взорвавшихся массивных звезд. Она собралась вместе, чтобы образовалась Земля, которая питает растения, питающие наши тела. Что же мы тогда, если не просто мимолетные формы, возникшие из нескольких щепоток вещества на короткий миг космической истории на поверхности одной из множества планет? Мы незначительны не только потому, что огромен космос, но и потому, что мы сами по себе очень малы. Каждый из нас – всего лишь временная структура, приходящая и уходящая, оставшись в памяти других временных структур. И это все.

Смерть моих родителей напомнила мне эту истину, как и другие фундаментальные истины о жизни. Мы здесь ненадолго, и поэтому нам лучше не тратить время на глупые занятия. Давайте будем честными, искренними и амбициозными. Пусть все то, что ограничивает нас, в том числе время, которое отпущено нам лично, пробуждает наше смирение. И пусть тот маленький фильтр, который очерчивает границы наших собственных жизней, отрезвит нас, напомнив о Великом фильтре Хэнсона, о возможности конца для всей нашей цивилизации. Как говорит исторический опыт, стоит только людям немного утратить свою осторожность, предусмотрительность и здравомыслие, как они немедленно начинают с большим удовольствием уничтожать себе подобных.

Из всех уроков, которые мы можем извлечь из истории с Оумуамуа, самым важным является понимание, что мы не должны позволить малым фильтрам войны и разрушения среды обитания сойтись в один великий смертельный фильтр. Нам нужны вся наша осторожность, вся предусмотрительность и все наше здравомыслие для сохранения нашей цивилизации. Только так мы можем спастись.

Когда я служил в армии, во время пехотных учений нас учили выполнять одну команду: лечь на колючую проволоку. Иногда, в особых случаях, солдат должен добровольно ложиться на колючую проволоку, чтобы боевые товарищи, использовав его тело как мостик, смогли выбраться в безопасное место. Я не настолько высокого мнения о себе, чтобы сравнивать свой опыт с реальными солдатскими жертвами. Однако, помня о призраке великого фильтра, а также о тенях всех тех, кто приходил раньше и, когда пришел их черед, пожертвовал собой ради всего человечества, я черпаю в этом образе вдохновение.

Есть то, в чем я уверен: тонкие нити, объединяющие человеческую цивилизацию на Земле, как она существует сегодня, и перспективы человеческой цивилизации в межзвездном пространстве, какой она может стать завтра, не найдут себе опоры в консервативной осторожности. По словам Ребе Нахмана из Брацлава, «Весь мир – это очень-очень узкий мост… и главное, совершенно не бояться!»

* * *

1 сентября 1939 года, через три года после того, как мой дальновидный дед уехал из нацистской Германии, Германия вторглась в Польшу, и вскоре большая часть нашей планеты погрузилась в огонь войны. Пройдет еще восемь месяцев, прежде чем Уинстон Черчилль вступит в должность премьер-министра Соединенного Королевства военного времени. А пока Черчилль настойчиво предупреждает свою страну и остальной мир об угрозе, исходящей от Адольфа Гитлера и милитаристской Германии.

Черчилль в то же время продолжает заниматься одним из своих любимых увлечений: литературой. В то десятилетие он написал, помимо прочего, четырехтомную биографию первого герцога Мальборо, а также множество авторских статей и комментариев для газет и журналов. Особый интерес для него представляла наука (Черчилль стал первым британским премьер-министром, назначившим в правительство гражданского советника по науке), написанные им научно-популярные эссе касались множества тем: от эволюции до термоядерной энергии и до инопланетян.

В 1939 году, когда мир вокруг начал рушиться, Черчилль написал статью под названием «Одиноки ли мы в космосе?» Он так и не опубликовал ее – стечение событий, приведших его на вершину политической карьеры, заставит его забыть об этом эссе, отправив работу в небытие на десятилетия. Началась и была выиграна война, Черчилль снова вышел к тому времени из политической моды в Британии, – только теперь он смог вернуться к своей старой статье. В 1950-х он дал ей более точное название «Одиноки ли мы во Вселенной?» Однако документ так и не был опубликован до самой смерти автора, попав затем в архивы Национального музея Черчилля в США, где и оставался неизвестным и неисследованным до своего обнаружения в 2016 году.

Досадно, что это необычное эссе Черчилля так и не было опубликовано, поскольку оно содержит идеи, намного опередившие свое время, и в нем есть также чувство перспективы, крайне необходимого и тогда, и сейчас. Черчилль проявил сдержанность, присущую человеку широкой эрудиции, задавшись вопросом, насколько уникальными могут быть Солнце и наша планетная система. Он пишет: «Я не столь тщеславен, чтобы думать, что мое Солнце – единственная звезда, у которой есть семья планет». Также ему нельзя отказать в проницательности. За десятки лет до открытия первых экзопланет Черчилль пришел к выводу, что будет разумным полагать, что множество планет существует «на надлежащем расстоянии от своей родительской звезды, чтобы иметь соответствующую температуру» как воды, так и атмосферы, и, следовательно, потенциально способны поддерживать жизнь. В действительности, учитывая огромные размеры космоса и количество звезд, он писал: «Есть огромная вероятность того, что существует гигантское число (звезд), обладающих планетами, условия на которых не мешают развитию жизни». Хотя к межзвездным путешествиям Черчилль относился со скепсисом, он допускал, что «в не очень далеком будущем вполне может появиться возможность путешествовать на Луну, а может быть, даже на Венеру или Марс».

Есть в статье и более грустные интонации – и они слышны не в рассуждениях автора о вероятности существования внеземной жизни во Вселенной или в его словах о способности человечества достигать других планет, а когда он говорит о самом человечестве. «Меня, к примеру, не столь сильно впечатляет успех нашей цивилизации здесь, – пишет Черчилль, – что я готов поверить, что мы – единственный угол в этой огромной Вселенной, где обитают живые, мыслящие существа, или что мы являемся наивысшим проявлением интеллектуального и физического прогресса, которое когда-либо существовало на огромном компасе пространства и времени».

Когда несколько лет назад я впервые услышал об этом эссе Черчилля, я не удержался, провел один мысленный эксперимент. Война всепланетного размаха, разразившаяся вскоре после того, как Черчилль написал свою работу, обошлась, по оценкам, в 1,3 триллиона долларов, что эквивалентно примерно 18 триллионам долларов в современных ценах. Не существует проверенных данных, позволяющих точно оценить число погибших в ходе войны людей, и ученые спорят о том, какие смерти можно однозначно записать на ее счет, но общее количество жертв колеблется от сорока до ста миллионов человек.

Что было бы, если в 1940-х годах человечество потратило эти 1,3 триллиона долларов – не говоря уже об умениях, навыках, опыте, мускулах и умах этих «от сорока до ста миллионов» человек – не на войну, а на исследование Вселенной? Что, если бы коллективный гений эпохи обратился не к разрушению, что достигло своего апогея в создании атомной бомбы, а вместо этого к расселению земной жизни по Солнечной системе, а затем и по дальнему космосу? Что, если бы человеческая цивилизация осознала, из смирения и уважения к научному методу, что факт ее собственного бытия означает и возможность существования иных цивилизаций во Вселенной? Что, если бы в 1939 году и в течение следующего десятилетия человечество занялось исследованием космоса и поиском внеземной жизни, а не массовым истреблением жизни на этой Земле?