Шрифт:
Закладка:
Кейта отводит взгляд, с трудом подбирая слова. Наконец он берет себя в руки и снова поворачивается.
– Я сожалею, Дека. От всей души сожалею о том, что с тобой сделали, что сделали со всеми вами. Знаю, это ничего не изменит, но просто хочу, чтобы ты знала, что я чувствую.
Я молча моргаю, пораженная его словами. Я ожидала что угодно, но не такого. Кейта еще никогда не говорил мне так много за один раз.
Я киваю, когда он садится рядом со мной, и улыбаюсь ему.
– Я бы не стала сравнивать тебя с ребенком, – бормочу я. – Скорее с какой-нибудь древесной ящерицей. – Указываю на одну, бледно-зеленую, снующую по ветвям нистрии.
Кейта кривит губы в усмешке.
– На меньшее, чем рогатый лизард, я не согласен.
– Рогатый так рогатый, – соглашаюсь я.
Его улыбка на мгновение становится шире. Затем он вздыхает.
– Прости, – снова шепчет Кейта. – За то, что с тобой случилось, за то, что я не остался дослушать твою историю.
– Все в порядке, – отвечаю я. – Начнем с того, что я не должна была ее тебе вываливать.
– Начнем с того, что ты не должна была переживать весь этот ужас, – возражает Кейта, и его взгляд мрачен. – То, что творили старейшины… такого просто не должно быть.
– Но что, по-твоему, такое Право казни? – тихо спрашиваю я.
Кейта не может о нем не знать. Все джату в этом подразделении знают. Им поручали довести дело до конца, если жрецы не справлялись. До того, конечно, как алаки стали необходимы.
– Оно здесь. Всегда было здесь.
Кейта виновато отводит взгляд, а я придвигаюсь ближе. Не хочу, чтобы он отворачивался от меня, от этого разговора. Может, второй шанс высказаться никогда больше и не выпадет.
– У таких, как я, нет выбора. Сражайся или умри, и в любом случае наша жизнь нам не принадлежит. Знаешь, Белкалис права. Нас называют демонами, но так ли это на самом деле?
Кейта опускает глаза.
– Я не знаю, – вздыхает он. – Больше не знаю. Когда я только стал новобранцем, я таковыми вас и считал. Думал, что возненавижу тебя, когда мы будем сражаться бок о бок, и даже когда мы заключили сделку, я все еще тебе не доверял. Но теперь…
– Но теперь? – повторяю я.
– Теперь, когда я смотрю на тебя, я вижу лишь своих товарищей. Теперь, когда я слышу, что с тобой сделали…
Он сжимает кулаки и разжимает снова, глубоко вздохнув. Потом поворачивается ко мне.
– Кто тебя расчленял? – спрашивает он. – Имена?
– Кому это теперь важно? – пожимаю плечами. – Безграничные Мудрости гласят, что я демон. Да и что было, то прошло.
Кейта берет мою руку, стискивает. От его ладони, как от печи, исходит жар.
– Мне важно, – произносит Кейта. – Ты мне важна.
От его слов мое сердце срывается в бег, а нутро скручивается узлом. Не знаю, почему мне вдруг так тепло, почему я вдруг вся краснею.
– Ты мой уруни, – тихо говорю я – напоминаю сама себе. – Благодарю тебя за заботу.
– Я бы заботился, даже не будучи твоим уруни.
К моему удивлению, второй ладонью Кейта обхватывает мой подбородок. Приподнимает мне лицо, чтобы я посмотрела ему в глаза. Они теплые, искренние… По всему моему телу пробегают мурашки.
– Я помню, как увидел тебя в Зале Джор в тот первый день, – тихо произносит Кейта. – Когда я увидел, как ты стоишь там, такая испуганная, рядом с Бриттой, ты напомнила мне кое-что, о чем я забыл.
Сердце колотится так быстро, что вот-вот выпрыгнет у меня из груди.
– И что же? – шепчу я.
– Меня самого, когда я был младше. Мне так жаль, – резко произносит Кейта, убирая руку. – Мне жаль, что я бессилен, Дека, что у тебя отняли жизнь, что тебя сюда привело насилие… как и меня.
Я смотрю на него, пытаясь понять его последние несколько слов. Я давно подозреваю, что в прошлом Кейты кроется некая трагедия, но никогда не расспрашиваю, ведь знаю, что ему не понравится, если я начну совать нос не в свое дело. И сейчас чувствую, что еще не время.
– Все хорошо, – говорю я. – По крайней мере, теперь у меня есть сестры по крови. Этого достаточно. Дома у меня никогда не было таких друзей. Никаких не было, на самом деле.
Вспоминаю, как легко меня бросил отец, как легко отвернулась Эльфрида. Вздрагиваю от внезапного осознания. Я не думала о них целыми неделями, даже больше не задавалась вопросом, прихожусь ли отцу родной дочерью или нет. Теперь, когда здесь Белорукая, я смиренно жду ответов, уверенная, что какой бы ни оказалась правда, никто не запрет меня в подвале, не станет пускать мне кровь из-за моих способностей.
Наверное, именно поэтому я могу сидеть здесь вот так, с Кейтой.
Его глаза будто светятся, когда он искоса бросает на меня взгляд.
– А я тебе друг, Дека?
– Хочешь им быть? – отзываюсь так тихо, что он наверняка не слышит.
Но Кейта наклоняется к моему уху, касаясь дыханием коротких завитков волос над ним, и шепчет:
– Думаю, я много лучше. Я твой уруни, отныне и до дня нашей смерти.
Я давно не слышала ничего лучше.
21
Когда на следующий день солнце поднимается над горизонтом, я уже тысячу раз готова к вылазке. Оружие наточено, кожаный доспех подогнан, а лошадь снабжена всем необходимым для долгого пути к окраинам Хемайры. Я седлаю лошадь и ужасно нервничаю, меня переполняет какая-то странная энергия. Даже не чувствую стеснения в этой тяжелой коже, которую выдали всем алаки, только легкое давление по всему телу.
Остальные тоже заняты лошадьми и седельными сумками.
Удивительно, но Адвапа до сих пор не задала мне никаких вопросов о моей тайне, которую им вчера открыла кармоко Тандиве. Усаживаясь верхом, я спрашиваю почему, Адвапа закатывает глаза.
– Ну, я всегда знала, что ты странная, – в качестве объяснения говорит она.
Я решаю больше не расспрашивать.
Мы подъезжаем к воротам Варту-Бера, и я замечаю уруни, ожидающих на той стороне, позади сидящего на лошади капитана Келечи. При виде Кейты во всем великолепии украшенных узорами оранжево-алых доспехов новобранца во мне оживает странное тепло. Стараюсь загнать его обратно глубокими вздохами, но оно упрямо продолжает кружить под кожей.
За ним собралась толпа зевак и прочих новобранцев, которые вытягивают шею и таращатся на наш маленький отряд, состоящий из нас, алаки, двух матрон с боевым опытом и четырех помощниц, которые будут служить нам поддержкой – среди последних, к счастью, отправляется Исатту, обычно приставленная к нашей спальне.
Мост медленно опускается, и Газаль, старшая алаки в нашей вылазке, властно вскидывает сжатый кулак.
– Шлемы! – ревет она.
Мы быстро надеваем выданные нам шлемы – острые, шипастые штуковины с боевой маской в виде демонического оскала.
– Пересечь ров! – командует Газаль.
Мы, повинуясь, проезжаем по мосту. Едва мы достигаем другой стороны, меня охватывает странное чувство: тревога, что пульсирует в самих венах. Впервые с тех пор, как я вошла в стены Варту-Бера, я вижу их снаружи, впервые я лишаюсь их надежной защиты… Я дрожу от этой мысли, и сердце бьется чаще. Интересно, что сделают простые люди, когда увидят, как мы выходим. Несмотря на все доспехи, большинство из нас ниже ростом, чем новобранцы. Подозревают ли люди, кто мы такие? Знают ли они о нас?
Послушницы говорят, что народ зачастую не обращает на них внимания, но в последнее время, когда они уходят на вылазки, мы иногда слышим ропот. Кто знает, что случится сегодня… Я отбрасываю эту мысль, когда наш отряд останавливается в конце моста, где в самом разгаре базарный день и слоняются толпы людей, покупающих свежие продукты.
Капитан Келечи
