Мы спешились, оставив животных конюхам, и направились к дому. Я проветрилась, было легко и радостно – приятное чувство, заставшее меня врасплох.

Я ожидала увидеть в Руайо мерзость, Семь Смертных Грехов под одной крышей: гордость, алчность, похоть, гнев, чревоугодие, зависть, лень. Инцидент с жокеем подтвердил мои опасения. Однако теперь стало ясно, что все гораздо сложнее. Создавалось ощущение чего-то почти детского; да, это было место для удовольствий, но с подспудной невинной тоской по простоте и искренности. Руайо был творением Этьена, убежищем от общественного мнения и осуждения, здесь правила не имели значения, а если нужно, ты придумывал их сам. Конечно же, Габриэль была тут как рыба в воде.

Жизнь полусвета, вопреки моим страхам, оказалась не такой трагичной.

Прежде чем скрыться в доме, Этьен взмахнул мечом.

– По традиции здесь, в Руайо, всякий раз после соревнований проигравшие должны станцевать для победителей. «Абсурдные» будут выступать для «Смешных» после обеда.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

Именно барон придумал этот танец.

– Главное, – объяснил он, когда мы собрались в гостиной после ужина, – сделать вид, что запускаешь воздушного змея.

– Покажите нам, барон, – попросил Этьен, удобно устроившись на диване со стаканом виски, в то время как мы, танцоры, стояли посреди зала, где для создания импровизированной сцены была сдвинута мебель. Лучо, сидевший рядом с ним, подался вперед, выжидающе глядя на нас. Я почувствовала внутри жар и сильную нервную дрожь.

Барон вытянул руку, словно держал натянутую веревку, и посмотрел вверх.

– Видите ли, должно быть какое-то покачивание: вот змей летит по ветру, потом против ветра, опять по ветру. Это танец, если угодно, с воздушным змеем, пойманным капризами ветра.

Сюзанна с готовностью уселась за пианино, стоявшее в углу, и принялась легко касаться клавиш. Чтобы найти подходящее настроение для нашего танца, барон заставил ее играть первые такты десятка музыкальных пьес, отвергая одну за другой, пока Лучо не предложил свой вариант.

– Что, если Вагнер? «Полет Валькирий»?

Пальцы Сюзанны забарабанили по клавишам в быстром стаккато, прекрасном, словно звук трепетания тысячи крыльев колибри.

Барон просиял.

– Да! Да! Конечно! Музыка полета. Идеально!

– Теперь вы, мои дорогие, – обратился он к нам с Габриэль, театрально взмахнув рукой, – воздушные змеи. Леон, а мы с тобой управляем ими.

Тот покачал головой.

– Нет-нет-нет. Разве я похож на приземленного человека? Я – ястреб, орел, парящий над своим королевством.

– Это правда, – согласился Этьен, улыбаясь. – Мы все видели, как ты сегодня парил. Прямо над головой своего скакуна.

– Отлично, – сказал барон Леону, когда зазвучала музыка. – Тогда летите, все летите! И помните, это борьба, вы должны найти правильный поток воздуха, который поднимет вас вверх и не будет играть с вами, дразнить вас, только чтобы бессердечно низвергнуть на землю, вниз.

Мы не нуждались в наставлениях. Моя сестра была почти профессионалом. Актриса, которая была актрисой до мозга костей, наблюдала действо, явно обеспокоенная тем, что ее не пригласили участвовать в представлении. Мы с Габриэль кружились и кружились, изящные поэтические воздушные змеи. Барон держал свои воображаемые веревочки, выпуская нас и притягивая обратно, пока мы боролись с воздушным течением и пытались избежать столкновения с орлом, который парил и парил между нами.

Конечно, это было глупо. Но так и задумывалось.

Зато музыка! Ох уж эта музыка! Она заполнила меня целиком. Возвышенный звук трепещущих крыльев, полет колибри и бабочек, объединение и побуждение. И посреди этого мелодия, которая представлялась мне галопом невероятных существ, скачущих навстречу эпическому приключению, великой борьбе, которую можно выиграть или проиграть. Это была жизнь и тоска, сладость и трагедия, запечатленные в крещендо. Я никогда раньше не слышала этого произведения, но частичка моей души, казалось, уже знала его.

Я бросила взгляд на Лучо, и он смотрел прямо на меня, его лицо оставалось серьезным.

Напряжение нарастало, битва, стук клавиш, добро против зла. Воздушные змеи трепетали. Орел метался туда-сюда, едва не сбив с каминной полки мраморный бюст.

Затем, наконец, развязка, финал, драма столкновения смягчается до нежной простоты нот. Там, где их только что было много, теперь осталось лишь несколько… Кто победил? Кто проиграл? Представление закончилось.

– Браво! – закричал Этьен, они с Лучо аплодировали стоя, когда Габриэль, Леон и я понеслись к земле, в последний раз встрепенулись и рухнули на пол.

Я подняла голову; рядом оказался Лучо. Он помог мне встать на ноги, его рука еще мгновение придерживала меня, когда я пошатнулась, взволнованная, полная эмоций от музыки и его близости.

– Тебе понравилось произведение? – спросил он. – Одно из моих любимых.

– Это было прекрасно! Оно унесло меня…

В другом конце комнаты из виктролы донеслась бойкая песенка. Рядом танцевала актриса. Теперь настала ее очередь, и вечеринка сменила вектор.

Лучо наклонился ближе:

– Когда я был ребенком, часто представлял себе Валькирий, этих прекрасных богинь, спускающихся с небес на своих летающих конях. Как они носились над полями сражений, указывая своими мечами, кто из солдат должен жить, кто умереть. Как они уносили души избранных сквозь облака в Вальхаллу, в свой небесный дворец. Они выбирали только самых храбрых солдат, самых достойных, и я был уверен, что стану одним из них.

– Решать, кто должен умереть… – задумчиво пробормотала я. – Я не завидую Валькириям. Как можно сделать такой выбор?

– Но это великодушный выбор, прекрасный поступок! – Лучо стоял так близко, что мы почти касались друг друга. – Забрать храброго солдата из несовершенного мира, мира страданий, и перенести его в загробную жизнь – жизнь, полную блаженства. Вот что я думаю об этом сейчас. Хотя в детстве моим представлением о настоящем блаженстве был полет сквозь облака на крылатом коне.

– Подозреваю, именно это до сих пор им и является, – улыбнулась я.

Он тихо рассмеялся.

– Ты видишь меня насквозь. Правда в том, что все мужчины внутри остаются мальчишками. Мечтают о богине, которая признает их храбрость, подхватит и отвезет в Вальхаллу на спине летающего коня.

– Вальхалла – это реально? Счастливый конец возможен?

Я чувствовала его дыхание на своей щеке.

– Да, – прошептал он. – Верю, что возможен.

Я положила руку ему на предплечье. Не могла совладать с собой. Слов было недостаточно. Я почти ничего не знала о Лучо, это был все тот же незнакомый Лучо. И все же я знала его. Я понимала его и была уверена, что он понимает меня.

– Вальхалла? – переспросил Этьен, и я быстро отдернула руку. – Буквально «чертог павших». Напоминает мне Руайо. Оба места для развлечений и игр. В том числе в карты. Пойдем, Лучо, ты нам нужен. Леон и барон