Она, увидев еще одного воина с горящим клинком в руке, отступила и вдруг, как кошка, легко взлетела на высокую стену. На мгновение задержавшись наверху, спрыгнула на противоположную сторону. Вагкхи в молчании замерли перед высокой преградой. Потом переглянулись и пошли обратно. Озби быстро наклонился и на ходу поднял с брусчатки оброненный клинок.

* * *

Когда Збогги упал на мостовую, женщина не отпустила его голову. Она склонилась над своей жертвой, и ее черные длинные волосы водопадом обрушились на лицо и грудь юноши. Теперь темнота совершенно поглотила его. Он пытался оттолкнуть ее, но женщина была на удивление сильной. Она только крепче сжала его лицо и, преодолевая сопротивление, повернула к себе.

Вагкх почувствовал, что его сердце на мгновение замерло, а пальцы рук похолодели. Хмель, который закручивал водоворотами мысли в его голове, мгновенно испарился. На него, не мигая, смотрело существо с красными, словно обагренными кровью зрачками и оскаленными белыми зубами. На ее лбу, сначала еле заметно, а потом все ярче стал проступать огненный знак. Тот самый, о котором не раз говорили на «Синей чайке». Открытый глаз в центре звезды.

Существо улыбнулось и приблизило губы к его рту. Збогги почувствовал, как она с силой надавила ему на подбородок. Помимо воли его рот открылся, и женщина, припав к нему губами, начала всасывать в себя воздух из его легких. Сильная боль вспыхнула в груди Збогги и начала распространяться по всему телу. Женщина все сильнее прижималась к его рту, отчего по телу разливалась мучительная боль, а сознание охватывал ужас.

Но вдруг она отпустила. Юноша услышал, как женщина засмеялась и в эту же минуту отлетела в сторону, словно от сильного удара. Темнота, окружавшая Збогги, рассеялась. Он увидел в воздухе сияющий золотистый шарик размером с яблоко. Над ним опять склонилось чье-то лицо. Он узнал Комду, которая внимательно вглядывалась в его лицо. Вагкх хотел заговорить, объяснить, что произошло, но не смог. Збогги, словно пойманная в сети рыба, хватал ртом воздух, но никак не мог вздохнуть. Жар обжигал его изнутри и кровавой пеной выступал на губах. Он чувствовал, что ему нечем дышать. Комда потерла ладони друг о друга, и от них заструилось золотистое сияние. Она подняла их над его грудью и чуть прикрыла глаза, словно пытаясь что-то увидеть.

Озгуш и Озби возвращались назад. Они шли, внимательно прислушиваясь и продолжая держать в руках включенные клинки. Разглядев впереди слабое золотистое сияние, мужчины прибавили шагу. Теперь уже совершенно отчетливо они видели лежащего на мостовой Збогги и стоящую возле него на коленях Комду. От ее рук шло слабое золотистое сияние. На их глазах оно стало меркнуть.

Женщина уронила руки и опустила голову. Вагкхи подбежали и вдвоем склонились над лежащим телом. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Збогги мертв. Его глаза с застывшим в них выражением ужаса и боли смотрели вверх. Рот был открыт, и кровь черно-красным кружевом засыхала на губах. Комда, не поднимая головы, тихо произнесла:

— Слишком поздно. Я не смогла его спасти.

Вагкхи скорбно молчали. Так продолжалось несколько минут. Потом Комда поднялась с колен и, активизировав браслет на руке, произнесла:

— Мстив, заберите на корабль два тела. Одно находится в моей комнате в «Страннике», а другое… — она на мгновение замолчала, — другое лежит около моих ног.

* * *

Модуль с эмблемой «Синей чайки» на борту стартовал с Рокклифа на следующий день после смерти Збогги. «Дефендер», продолжая сохранять иллюзию старого потрепанного судна, через сорок восемь часов вылетел в совершенно другом направлении. Он должен был, сбивая с толку возможного наблюдателя, удалиться подальше от планеты и только потом совершить прыжок в направлении головного корабля.

Все эти сорок восемь часов Мстив не спал. Он бродил по отсекам корабля, не находя покоя. Люди, которые многие годы работали под его началом, были встревожены таким совершенно не свойственным ему поведением. Шеф разведчиков привык скрывать не только свои чувства, мысли, но и возраст. Ему запросто можно было дать и мало, и много лет.

Все менялось, но узкое лицо Мстива оставалось прежним. Он был шпионом по складу характера, но пришел в разведку сравнительно поздно, после многих лет, проведенных в штабе вагкханских войск. У него не было семьи и друзей. Если женщины и встречались на жизненном пути Мстива, то им отводилась такая ничтожная и жалкая роль, что они долго не выдерживали и уходили. Казалось, он не замечал ни их появления, ни последующего исчезновения. Друзья тоже не могли смириться с его скрытностью и постоянной подозрительностью. В конце концов, он остался совсем один. Работа была для него и другом, и семьей, и даже по большому счету смыслом жизни. Ей он отдавался без остатка и гордился своим умением все заранее просчитывать. За всю свою карьеру Мстив допустил всего несколько незначительных ошибок. И вот вся его уверенность в собственной непогрешимости рассыпалась, как карточный домик.

Первый удар по самолюбию он получил в «Страннике», когда, проникнув по приказу Комды в ее комнату, обнаружил около стены тело женщины с оскаленными зубами и застывшими красными глазами. Второй, более сильный, когда увидел лежащего на мостовой мертвого Збогги. Эти воспоминания не позволяли ему уснуть. Память услужливо подбрасывала моменты, когда он самоуверенно обещал держать ситуацию под контролем, отбрасывая сомнения, высказываемые Комдой.

Мстив раз за разом мысленно возвращался на Рокклиф, пытаясь понять, где допустил ошибку или просчет, приведший к гибели члена команды. Он не знал, каким образом Комда осталась в живых после нападения. У него перехватывало дыхание и становилось неприятно на душе, когда он представлял другой возможный исход. Играя с самим собой в воспоминания, он кружил и кружил по кораблю, как потерявшая гнездо птица.