— Но для чего тайно увозить старичков ночью? И что означает вот это? — боцман выставил толстый палец с серебряным перстнем.

— Я не знаю, но сдается, что ратсман приводил к башне того самого человека, который слонялся по богадельне и всюду совал нос… Вроде как тут концы с концами сходятся…

Тут заскрежетала старая ржавая труба, с грехом пополам выводя сигнал «отворяя-яй, не зева-ай!» И через десять минут моряки уже стояли по ту сторону стены и глядели сверху на герденскую гавань.

Гавань была прекрасна. Во-первых, в ней были устроены причалы для больших плоскодонок, чтобы разгружать стоявшие на рейде суда. Во-вторых, город построил волнорез, любимое место летних гуляний у девиц на выданье и их матушек. В-третьих, имелся рукотворный канал соединявший гавань с озером Герденданне, и широкий подъемный мост через этот канал. Поднимали его не часто, и он тоже служил причалом, там мог даже флейт ошвартоваться, если точно знать время прилива и отлива. В-четвертых, у моста стояла деревянная башня, над которой развевался портовый флаг: два синих круга на красном поле, в правом круге золотой лев, в левом — золотой грифон. Наверху, под остроконечной крышей башни, висел большой фонарь с хитро устроенными стеклами и зеркалами, которые умножали свет от толстой свечки и делали его пронзительно-белым. Внизу жил маячный сторож. В-пятых, озеро было окружено домишками, которые летом стояли заколоченные. Когда суда, капитаны которых решили зимовать в Гердене, заводили в озеро, моряки устраивались в этих домишках и всю зиму занимались в них каким-нибудь ремеслом. Попадались умельцы, которые мастерили из крашеной рыбьей кости шкатулки, гребешки и всякие подвески, не говоря уже о пуговицах и счетных кубиках, что нанизываются на нити абака. Это добро из Гердена везли корзинами на ярмарку в Глейфурте.

Ранним утром гавань словно излучала свет — искрилась голубая вода, искрился золотой песок, даже серое дерево причалов преображалось, а паруса и вовсе становились розовыми.

— А в Виннидау рассвет лучше, — сказал дядюшка Сарво. — Конечно, если вовремя выйти из фьорда. В самом-то Виннидау моря за скалами не разглядеть, разве что залезть на крышу собора святого Петера. В Гердене по-настоящему хорош только закат, откуда тут рассвету быть? А в Аннерглиме — ни рассвета, ни заката…

Моряки спустились вниз, к причалам, и увидели шлюпку с «Варау» со знакомым знаком на борту — бело-синей полосой. В шлюпке спал Корре Дринк. Он ждал загулявших матросов, ждал да и заснул. А они, надо думать, заснули в ином месте — в «Сорвавшемся якоре», или в «Веселом поросенке», или даже в «Старом штурвале». У Корре была беда — его жена сыскала где-то знахарку, а знахарка приготовила злодейское снадобье, которое раз употребишь — десять лет ни на вино, ни на пиво смотреть не можешь, а не то чтобы в рот взять. Так что капитан Гросс обычно употреблял его для таких дел, где нужна трезвая голова.

Четверть часа спустя моряки уже взбирались по трапу на борт «Варау».

Капитан Гросс обычно вставал с рассветом. Было у него любимое занятие — одевшись, умывшись и позавтракав, посидеть с полчасика на палубе, завернувшись в старый меховой плащ, с трубочкой, попивая горячий пивной суп с яйцами и пряностями. А если ни яиц, ни пива не имелось, то ему готовили не слишком бронебойный грог с тростниковым сахаром — такой, что старой деве впору, всего лишь стакан рома на полстакана красного вина с ломтиком лимона. Хотя дядюшка Сарво и считал лимон сущей капридифолией…

— Странная история, — сказал капитан, выслушав донесение Георга. — Она мне не нравится. Ты, Брюс, запомни — ни один капитан не бросает в беде своих стариков. А они попали в беду.

— Если вы позволите, капитан, я возьму парочку ребят, и мы пойдем по следу, — предложил Георг.

— Правильно. Парочку… Так… Дядюшка Сарво!

— Я! — бодро отозвался боцман.

— Не вредно тебе растрясти косточки на старой доброй земле… Ларре Бройт?.. А, юнкер Брюс?

— Пусть так.

Ларре был норовистым парнем, Георга слушался неохотно, но море — такое дело, что все выяснения отношений прерываются капитаном сурово и, случается, членовредительно. Гросс предвидел, что Георг, сменив его через два года, получит впридачу ко всем капитанским заботам еще и склоку с Ларре. А сгонять хорошего моряка с «Варау» он не желал и решил — пусть парни на суше разбираются, подальше от команды, один на один. Справится Георг, укротит бунтаря, — Ларре останется на «Варау», не справится — Ларре уйдет, а у Георга будет с Гроссом тяжелый и неприятный разговор…

— Значит, Ларре… а второй…

— Я, капитан! — завопил Ганс, которому вообще-то полагалось без спроса рот не разевать. — Капитан, я всюду пролезу, я же тощий! Я и северное наречие помню, как в Вольмаре говорят, я там маленьким жил! Капитан, я все разведаю!

— Цыц, — сказал ему дядюшка Сарво. — Сопляк прав, капитан, куда взрослый не пройдет, там мальчишку пустят. Вот говорят еще, что где рябой черт сам не управится, туда бабу подошлет…

— Бабу сам добывай. Значит, ты, Брюс, дядюшка Сарво, Ларре, Ганс… Ну и хватит. Ступайте, снаряжайтесь. Я дам вам на экспедицию двадцать талеров. Когда разберетесь, ступайте в Аннерглим. Если до дня святого Карла не появитесь — начну вас искать.

Капитан насчитал четверых человек, а про бабу брякнул просто так. Но она-таки увязалась за экспедицией. Это, конечно, была вдова Менгден. И она придумала отличный способ покорить сердце дядюшки Сарво — раздобыла повозку и большого старого осла. Старый боцман рассудил, что имущество и походные припасы лучше везти, а не тащить на плечах.

Дядюшка Сарво оказался прав — второй серебряный перстень с «северной девой» подобрали дети недалеко от Вейкена. Вдова Менгден, даром что страшна как смертный грех, а сумела подластиться к вейкенскому меняле, который главный свой доход имел не с обменных дел, а потому, что тайно давал деньги под заклад, и именно к нему тащили ворованное и найденное. Перстень выкупили, детей нашли. Тут была большая польза от Ганса — он сумел вызнать от малышей, где именно валялась находка.

— На повороте, значит… А поворот куда? — спросил дядюшка Сарво.

Этого никто не знал. Моряки имели представление о сухопутной дороге от Гердена до Аннерглима, но что там справа и слева