подходить к нему, но черт возьми, еще никогда никто для меня не разворачивал пакеты из доставки. Совершеннейшая мелочь, но приятно. И вещи привез. – Ну покажи, на что ты способен. А то может быть ты недостаточно хорош в этом?

Ничего не могу с собой поделать, улыбаюсь ему, почему-то чувствуя, что любая глупость сейчас будет уместна.

— Такие вещи мужчинам говорить не стоит, вдруг я обижусь? Разбежавшись, прыгну со скалы –

Вот я был, и вот меня не стало, — подходит он ближе, ставит свои потрясающе, равномерно забитые тату руки на стол, словно уже зная, что я продолжу эту песню Короля русского рока.

Блин, я обожаю этого мужика.

— И когда об этом вдруг узнаешь ты,

Тогда поймёшь, кого ты потеряла. Так и будешь на меня смотреть. Боишься, что даже распаковка пакетов тебе не по силам?

— Осторожнее, я ведь могу принять это как вызов. И начать демонстрировать свою силу. А у нас впереди два дня. И ключи от двери только у меня.

— То есть я твоя пленница?

— Я бы даже сказал секс-рабыня. Я привез твои вещи, закажу мастера по ремонту дверей и твоих проклятых на гудение труб. За это ты как минимум должна подарить мне свою девственность. Что у вас там в романах пишут?

— Всего лишь девственность? — ахаю я, притворно прикладывая руки к заветному месту. – А как же родить наследника?

— Для этого твой муж должен мне задолжать.

Мы долго, долго, очень серьезно смотрим друг другу в глаза и прыскаем со смеху, после чего Камиль целует меня в нос и возвращается к пакетам.

Я уже спокойнее плюхаюсь на стул и подперев подбородок ладонями наблюдаю, как Камиль разворачивает несколько пакетов. Судя по всему, кормить он собрался весь гарем. И сегодня, я, пожалуй, готова быть главной женой.

Камиль замечает мое внимание, стягивает с себя футболку, демонстративно играя грудными мышцами, пока завернутое в фольгу нечто перемещается на тарелку, и точным броском отправляет ее на диван.

— А готовить нужно без одежды? Так вкуснее?

— Есть кстати тоже, — скалится он. — Так, что если хочешь этот сочный шашлык, то быстрее скидывай эту тряпку. – Он раскрывает фольгу и по кухне распространяется потрясающий запах жаренного на углях мяса.

Я сглатываю слюну, чувствуя, как желудок от голода стянуло узлом. Смотря то на мясо, то на растянутые в улыбке губы. – Раздевайся.

Его глаза — это просто дьявольское искушение. Зеленые, жалящие, они толкают в тот самый омут, из которого уже не выбраться. И я, даже не думаю. Просто желаю, чтобы Камиль продолжал смотреть именно так. Всегда. Может быть поэтому развязываю узел, оставаясь перед ним постыдной обнаженной.

Ровно на долю секунды.

Потому что вижу, что он уже не соображает, целится губами в торчащий сосок словно озабоченный подросток. А значит мясо мы будем есть холодное.

Так что я вскакиваю, накидываю полотенце под его раздраженным взглядом.

— Ну что? У меня там вещи стали твоей половой тряпкой. Я сейчас развешу их, а ты пока стели скатерть самобранку.

— Не забудь выдраить все полы и постирать все мои труханы. Динамо!

Убегаю.

Просто хочу подышать. Вот так с ним близко невозможно. Когда он так смотрит — нельзя.

С ним ведь интересно. Он умный. Веселый. Да, что говорить, потрясающий. Но как же страшно, что все закончится после первого секса.

Что стоит мне раздвинуть ноги, как магия подобных ни к чему необязывающих, таких легких отношений, закончится. И не зная, каков он в постели, я не готова прямо сейчас менять вот это все на простой секс. Не хочу. Ну ладно, скорее всего не самый простой.

Но! Да, даже зная.

Боже, да, тело трепещет пол его взглядом, а его касания, как чертова сексуальная удавка, из которой не выбраться. Но секс ничто по сравнению с тем, что он распаковывает еду, что съездил за моими вещами, что может долго гулять, не ноя, что устал, знает песни Арбениной, КиШа, Пугачевой, что смешит меня. Самое главное умеет отвлечь меня от негативных мыслей. Просто одним своим присутствием. Я не готова все это менять на секс.

Просто не готова.

Но как долго я смогу бегать? В его собственной квартире.

Пока думаю обо всем, выжимаю насквозь промокшие вещи.

— Так ты в машинку закинь. Грязные же, — и снова неожиданно. Даже полотенце почти падает. Я закрепляю его и бурчу.

— Ты можешь не подкрадываться? Бесишь.

— Ты меня тоже. Там шашлык остывает, а мой член скоро превратиться в уголек. Тебе его не жалко?

— Пусть твое жалко жалеют другие. И эти вещи нельзя стирать в машинке, — отряхиваю, спиной к нему и развешиваю на сушилке для полотенца. Потрясающая ванная. Все так удобно. И большая. Блядь…

Ну может не такая большая. Стоит Камилю подойти ближе, как воздуха совсем не остается. Дыхание спирает. Тело почти плавится.

— Сейчас я хочу быть с тобой. В тебе. Долго будешь оттягивать неизбежное? – рычит он мне в макушку. Такой высокий, что рядом невольно ощущаешь себя маленькой. Хрупкой. Он касается пальцами талии, скользит на живот, надавливает. Дергает бедра к себе, давая ощутить всю мощь его потрясающего члена. – Все равно ведь не убежишь. Потому что бежать не хочешь.

Он разворачивает меня, рывком поднимает и опускает на стиральную машинку, которой я так и не воспользуюсь.

Но судя по настрою, по горящим уголькам в глазах, пользоваться будут сейчас мною.

Глава 29. Мышка

Его близость кружит голову, дыхание обжигает щеку. Становится невыносимо, словно все тело облепило пленкой, словно он давит, не дает дышать.

Хочется снова остаться одной, глотнуть свежего воздуха, любого воздуха, снова подумать, порассуждать о правильности происходящего сейчас, о его теле, что находится почти во мне. Камиль не позволяет отстраниться.

Его потрясные, увитые венами руки создали капкан, где я бьюсь как птица об эмоции, которые пытаюсь подавить. Но с ним так сложно. С ним хочется просто быть, а не стать использованной на раз.

— Камиль, давай мы пойдем есть шашлык… — умоляю я дать мне передышку. Хоть еще несколько минут. — Там шашлык.

Он качает головой, проводит носом по щеке, втягивает воздух, словно закодированный алкоголик перед баром. Чуть давит бедрами, вынуждая раздвинуть ноги, вынуждая прижаться и ощутить влажный напор, что скрыт брюками. Пока скрыт. Теперь полотенце не преграда