И в этом был смысл. Но… я так и не поняла, откуда Кир-Ахшар знает, на что способны алтари? Как он сумел пробудить давно уснувший алтарь угасшего рода?

Я не думала об этом, пока бегала вокруг поместья, но сейчас, спускаясь по грубо вытесанным ступеням в подземный этаж, я лихорадочно обдумывала эти мысли. Освещение на лестнице было странным: сначала у входа — магические сферы с запечатанной энергией, а уже дальше — обычные факелы.

Надо будет потом уточнить, можно ли зажечь в подземелье светляк, или эти факелы — единственное, что можно использовать в опасной близости от аккумулятора силы. Я надеялась, что отец позволит мне спускаться к алтарю, раз уж он сам тащит меня вниз, хотя официального принятия в род ещё не было.

По идее, нужно было созвать всех наследников, провести церемонию принятия и попросить предков определить мою роль в роду. Но мы не можем так рисковать. Как только покровитель отца узнает, что мы созываем собрание членов рода, он уничтожит отца через клятву. Сейчас, нарушая данную клятву, отец очень рискует.

Но мы оба ощущали одно — неотвратимость того, что должно произойти. Алтарь звал меня, тянул к себе, торопил так, что мы с отцом практически бежали. Я чувствовала связь с источником. Как будто это не он должен принять меня, а я его. Будто алтарь — это часть меня, осколок души, оставленный здесь давным-давно.

Я всегда гадала: мой мир существовал одновременно с этим, после или до него? Теперь я была почти уверена, что моя связь с алтарём уже закреплена в хрониках… словно кто-то из моих кровных родичей создал этот алтарь когда-то.

Отец обернулся лишь раз — перед входом в алтарный зал. Снял защиту и провёл меня внутрь. Алтарь гудел и вспыхивал искорками родовых цветов. Тёмно-коричневый, почти чёрный, золотисто-жёлтый и изумрудно-зелёный — в зависимости от направленности дара. Судя по размеру камня, а он был действительно очень большим, его подпитывали энергией сильные маги на протяжении очень долгого времени.

— Давай. Всё получится, — тихо сказал отец, покосившись на алтарь.

Если алтарь сейчас меня примет, я стану равноправным членом рода, смогу говорить за всех Войтовых и смогу сама принимать решения. Не глобальные, конечно, но хотя бы смогу выбирать, кто будет рядом со мной, а кого я никогда не подпущу. Мне будет дан выбор жениха, и я смогу решать, в чей род войти после замужества.

Отец подал мне узкий кинжал, я полоснула по ладоням и положила их на тёплый камень. Алтарь завибрировал, нагрелся сильнее, обжигая и впитывая кровь.

«Ты пришла. Предки приветствуют дочь рода», — прошелестело в голове. Очень похоже на ментальную связь с Ахашши.

— Дочь рода приветствует предков, — сказала я вслух.

«Отныне ты станешь зваться Яриной Войтовой, Яара́ну Войту́ра. Примешь дар за двоих. Твои кровные тоже здесь».

— Мама? — вздрогнула я, увидев сначала одну, затем другую проекцию. Они обе улыбались, смотрели на меня ласково. — Мама…

«Доченька моя», — сказали они синхронно и растаяли в воздухе.

Поместье тряхнуло, потом ещё раз и ещё. Я посмотрела на алтарь, на отца, замершего в одной позе. Его взгляд застыл на алтаре, который менял цвет. Как жаль, что я мало знаю об алтарях и ритуале принятия в род — не пришлось бы сейчас гадать, что происходит.

«Яра, на нас напали», — голос Ахашши едва пробивался сквозь толщу камня. Видимо, алтарь блокировал любые проникновения — физические и ментальные.

— Отец, — обратилась я к Андрею Войтову, но он не слышал меня. — Отец! Поместье трясёт, так и должно быть?

Мне пришлось оторвать ладони от алтаря и встряхнуть отца за плечи. Он недоумённо моргнул, перевёл взгляд на меня и нахмурился. А затем поместье тряхнуло ещё раз.

— Горы, — ответил он на мой вопросительный взгляд, — Горы трясёт, обвал и… разломные твари. Это спонтанный разлом, Яра. Уходим, быстро.

Отец взмахнул ладонью, открывая небольшой хран справа от алтаря, вынул оттуда кольцо и схватил меня за левую руку. Он так стремительно надел на мой средний палец печатку рода, что чуть не содрал кожу. Окутанная родовыми цветами печатка мигнула, несколько раз сменила цвет, подстроилась под размер пальца, проявилась на миг и погасла.

Если я захочу кому-то показать кольцо, мне нужно будет вливать в него немного силы. Посторонние не узнают о моём принятии в род, пока я сама не захочу этого. Обычно печатка видна всем, но бывают вот такие исключения. Я улыбнулась и мысленно поблагодарила предков за этот подарок.

Мы рванули обратно, преодолев ступени за считаные минуты. Наверху уже все бегали туда-сюда. Напуганные слуги жались к стенам, гвардия отца осматривала каждую комнату. Матвей, карауливший у выхода из подземелья, тут же принялся докладывать.

— Горы заговорили, обвал, твари. Разлом не обнаружен. Возможен подрыв.

Он говорил быстро и чётко, как и положено начальнику охраны. Но его задачей было обеспечение безопасности поместья, а не ведение боевых действий. Я повернулась к отцу и успела заметить, как он резко мотнул головой на невысказанный вопрос.

— Остаёшься дома за главную, мы с Николаем выдвигаемся к Вардановой гряде. Матвей будет связным. Всё, дело-дело!

Отец нажал на телефоне кнопку экстренного сбора. Я знала, что уже через десять минут гвардия и Николай будут готовы к вылету. Что-что, а с дисциплиной в армии графа Войтова проблем никогда не было. Ну а я… я буду ждать их дома, как и полагается послушной дочери. Сварю энергетик, проверю лечебные зелья и буду ждать. Просто ждать, когда мои родные вернутся домой.

Глава 13

Ждать я никогда не любила. Кажется, время тянется особенно медленно, слуги двигаются еле-еле, даже ветер затихает и лениво шевелит штандарт, поднятый на время осады или военных действий.

Я вышла на улицу, обошла «песочницу» и задрала голову вверх. Тот же герб, что и на родовой печатке, реял над поместьем. Даже у ворот и над конюшнями развевалось полотнище с таким знакомым узором.

На среднем пальце левой руки теперь был тот же герб, с теми же горами и с теми же лепестками по кругу. Рада ли я тому, что теперь официально стала частью рода Войтовых? Не знаю… я до последнего гнала мысли, что алтарь может не принять меня, отвергнуть как самозванку, покусившуюся на родовую силу.