Джагат Дхар не слушал, что она говорит. Он сосредоточенно думал о чем-то своем.

— М-м… Ты хотела бы побыть здесь немного, так?

— А почему бы и нет? — Ратти начинала уже сердиться.

Джагат Дхар молча надел пальто и направился к выходу. Обернувшись в дверях, угрюмо сказал:

— Я собирался сегодня здесь с Митой встретиться… Ладно, пойду попытаюсь как-нибудь переиграть…

Ратти удивленно приподняла брови:

— Почему? Ты ее сюда приведи!

— А… А ты?..

— А я вам обоим кофе сварю.

Джагат Дхар хотел было что-то возразить, но ничего не сказал, повернулся и вышел.

Ратти поставила на плитку кофейник, достала чашки, вернулась в комнату. Огляделась… Разбросанные тут и там книжки, висящая на гвозде одежда, переброшенный через спинку стула пуловер Джагата… Комната казалась какой-то безликой: есть здесь сейчас Джагат — его жилье; вышел он — и осталась просто комната. Чья угодно…

Появление на пороге Джагата в сопровождении Миты, несомненно, украсило это серое жилище. Ратти встретила их очаровательной улыбкой.

— Уже?.. Как вы быстро!..

Мита спросила сухим, враждебным тоном:

— Ты когда пришла сюда, Ратти?

— Недавно… Да ты садись, садись!..

Мита испелелила Джагата горящим взглядом. Взгляд этот настоятельно требовал от него немедленного ответа.

— Почему ты не сказал мне, что здесь Ратти?

Джагат Дхар молчал.

— Ты должен был предупредить меня по крайней мере!..

Ратти с той же веселой улыбкой сказала:

— Я пришла как раз в то время, когда Джагат собирался к тебе…

Мита не произнесла в ответ ни слова. Лицо ее выражало гнев и оскорбленное тщеславие. Только когда она увидела, что Ратти несет из кухни поднос с чашками кофе, она наконец не выдержала и спросила:

— Ты что же, часто здесь бываешь?

Ратти ответила с самым непринужденным видом:

— Бываю иногда, Мита… А что?

Терпение Миты лопнуло.

— Я вижу, что явилась… — начала она решительным тоном, но Джагат счел теперь уместным вклиниться в разговор:

— Ты, Мита, проходи, садись.

Мита, однако, была полна решимости высказать все, что у нее накипело за эти минуты.

— Я вижу, что явилась совсем некстати, и не собираюсь портить вам обоим ваш чудный вечер! — выпалила она с вызовом в голосе.

Ратти бросила на Джагата веселый, озорной взгляд, а разъяренная Мита опрометью ринулась вон из комнаты.

Джагат с силой захлопнул дверь. Медленно подошел к Ратти. Ратти пристально взглянула ему в лицо, усмехнулась:

— Ну что ж, бывает… Зато она теперь почувствовала, как ты ей дорог!

Джагат пожал плечами:

— Подумаешь!.. Кончилось — и ладно.

Ратти поднялась с места.

— Ну, извини меня. Действительно нехорошо получилось, что я к тебе так, без предупреждения. Пойду, пожалуй…

— Нет-нет, Ратти!..

Джагат умоляюще заглянул ей в глаза:

— Останься, Раттика! Не уходи, пожалуйста!

В голосе Джагата звучали какие-то новые, незнакомые нотки. Ратти, быстро взглянув на него, спросила:

— Тебе жалко, что Мита ушла?

— Вот еще! Нет, Ратти, она далеко не уйдет. Когда надо будет, сразу вернется…

— Правда? Знаешь, Джагат, твоей Мите, видно, и впрямь есть на что пожаловаться!

— Ратти!..

Ратти заметила, что горящие глаза Джагата мечут искры. Шагнув к Ратти, он вдруг крепко обнял ее и прижал к себе:

— Что там Мита, бог с ней… Я… Я тебя люблю!.. Тебя, Ратти!..

Ратти спокойно высвободилась из его объятий.

— Довольно, Джагат. Мы с тобой старые друзья, друзьями и останемся. А любовь… Этим ты с Митой занимайся.

Джагат Дхар вскипел:

— А ты? С Рохитом?

— Да нет, успокойся! И ты, и Рохит, и Ранджан — все вы для меня только друзья.

И уже более мягким тоном:

— Ладно, не злись. Я попрошу у твоей Миты прощения за сегодняшний вечер.

* * *

Когда у здания Медицинского колледжа Ранджан наконец отстал от них, Рохит, раздраженно пожав плечами, сказал:

— Не понимаю, как ты этого идиота выносишь!..

Ратти промолчала. Рохит продолжал возмущаться:

— Разговаривать по-человечески не умеет, одеться прилично не может, а как прилипнет — ни в какую не отцепится!

— Ты бы и сказал все это самому Ранджану. Мы ведь, кажется, весь вечер вместе гуляли, — холодно перебила Ратти.

Обозленный Рохит резко повернулся к ней:

— Ну вот! Ты его всегда защищаешь! Почему, хотел бы я знать?

— Потому что говорить про человека плохо, да еще за его спиной, просто непорядочно!..

Но Рохит никак не мог угомониться. Ему, видимо, не терпелось выплеснуть накопившееся за вечер раздражение.

— Ты бы хоть послушала, что про него в общежитии говорят!..

— Что бы ни говорили, мне это знать ни к чему!

— Еще бы, зачем тебе знать! Краснеть-то за тебя мне приходится!

Ратти наконец рассердилась:

— Знаешь, Рохит, ты мне надоел! Хватит про Ранджана, слышишь?

— Что хочу, то и говорю. А тебе все-таки не мешало бы послушать, что про вас обоих болтают — и девчонки, и ребята!..

Лицо Ратти стало серьезным. Несколько минут она шла молча, сердито топча ногами дорожную пыль.

— Удивительно, как ты иногда не понимаешь самых простых вещей, — начал снова Рохит. — Поехать с Ранджаном на лодке кататься!.. Да еще и вернуться чуть не за полночь! Это же додуматься надо! И потом, помнишь, когда он и Оми тебя в ресторан повели?.. Так вот, да будет тебе известно, там в тот день был кое-кто из моих друзей, и они…

К Ратти уже вернулась ее обычная веселая шутливость:

— И они уж тебе все доложили: что мы заказывали, и кто сколько цыплят съел, и…

— Шуточками, Ратти, тут не отделаешься! Ты помнишь, в котором часу ты вернулась в тот день в общежитие?

— Представь себе, нет! Как-то не удосужилась взглянуть на часы! — И с любопытством осведомилась: — Скажи-ка лучше, ты сколько народу меня выслеживать поставил?

— Говори что хочешь, а я тебя просто предупредить хотел, как старый друг. И все.

В тусклом свете уличного фонаря глаза Ратти отыскали глаза Рохита и одним взглядом словно пригвоздили его к месту.

— Ну вот что… Я тебя долго слушала, вечер тебе не хотела портить. Теперь скажу… Запомни хорошенько: ты мне не опекун и никаких прав ни у тебя на меня, ни у меня на тебя нет! Просто нет, понял? Мы друг другу с тобой только что не противны, и все.

Ноздри Рохита раздулись от возмущения:

— Ладно. Если ты не в настрое сегодня, поговорим в другой раз. Мы с тобой еще разберемся.

Теперь уж голос Ратти звучал угрожающе:

— Разбираться ты, милый друг, со мной не будешь, и на эту тему мы с тобой больше вообще не говорим. Ясно тебе? Куда мне идти, с кем идти, когда идти, решать буду я сама, и никто другой.

Наступила неловкая пауза. Рохит