чтобы кто-то знал, кем мы приходимся друг другу. Так что я тоскливо добавляю: — Наверное, дело все же в этом. Просто мимолетная мысль. Было бы здорово… — я умолкаю, потому что закончив предложение, я сказала бы слишком много.

У Фэйт сильное, красивое лицо с сияющей кожей и пронизывающими карими глазами. Сейчас они изучают меня и, похоже, ничего не упускают.

— Я всегда гадала, — бормочет она.

Я выпрямляюсь, стараясь не слишком обороняться. В конце концов, я сама дала возможность своими словами.

— О чем ты гадала?

— О тебе и Кэле. Вы всегда говорили, что вы семья.

Я прочищаю горло и не совсем смотрю ей в глаза.

— Да. Практически.

— Какова именно ваша связь? — Фэйт всегда прямолинейна и не ходит вокруг до около, но она никогда не задавала мне такой личный вопрос. Что-то во мне не дает людям слишком любопытствовать. Должно быть, я выставила перед собой невидимые знаки «Не входить».

— Моя связь?

— Твоя связь с Кэлом. Вы действительно родственники?

Мои щеки ощущаются слишком теплыми, и первый инстинкт — заткнуть ее. Пресечь весь разговор.

Но я этого не делаю. Мне слишком нравится Фэйт, и может, что-то внутри меня должно быть сказано. Этим нужно наконец-то поделиться.

— Н-нет. Не по крови.

— Тогда как вы оказались вместе?

— В старших классах школы у меня был бойфренд. До Падения. Он умер. Кэл его отец.

По ее лицу я не могу понять, удивляет ли это Фэйт. Ее губы слегка приоткрываются, пока она думает.

— О. Понятно, — ее брови сходятся на лбу.

— Похоже, тебе это не нравится. Ты выглядишь сбитой с толку.

— Наверное, так и есть, — говорит она с легким смешком. — Я всегда вроде как думала, что ты и он были…

— Были что? — колебания так не похожи на Фэйт.

— Были вместе. Тайно. Но может, если он отец твоего бойфренда, это было бы странно.

Я откашливаюсь. Пытаюсь придумать ответ.

Возможно, это странно. И неприлично. Может, даже неправильно в той манере, в которую всегда верил Кэл. Может, мы поддались этому лишь из-за травмирующих обстоятельств, и поэтому наши отношения никогда не могут быть здоровыми или продуктивными.

Я все равно так не думаю, но не могу объяснить даже себе, почему все это работает.

Просто такое чувство, что Кэл принадлежит мне. Весь. Полностью. И я не думаю, что это когда-нибудь изменится.

— Но может и нет, — продолжает Фэйт, все еще всматриваясь в мое лицо, пока я пытаюсь держать свои приватные мысли втайне. — Откуда мне-то знать. Я знаю лишь то, что внутри нас есть нечто неотъемлемое, что должно любить. И быть любимым. И это подстраивается под наши обстоятельства, какими бы они ни были, так что мы часто в итоге любим людей, которых никогда не думали, что будем любить, — она смотрит мне в глаза с легкой улыбкой. — И я не думаю, что в этом есть что-то неправильное. Может, для этого мы и созданы.

Я издаю странный звук, и мои плечи дрожат всего пару секунд. Я не расклеиваюсь, конечно же, я позволяю себе такое только с Кэлом. Я отвечаю Фэйт нетвердой улыбкой:

— Может быть.

— Здешние люди весьма открыты насчет отношений, — говорит Фэйт уже другим тоном. — Лишь бы эти отношения были между двумя согласными взрослыми. Так что если между вами что-то происходит, не думаю, что вам нужно это скрывать. Здешние ребята не будут возражать. Многие уже думают, что между вами что-то происходит.

Я подавляю смешок. Не знаю, сколько мне стоит озвучивать, поскольку это касается и Кэла, а он всегда настаивал на том, чтобы держать наши отношения в тайне. Но я чувствую себя лучше. Намного лучше. Свободнее.

Как будто, может, есть будущее, где мы с Кэлом сможем быть самими собой и частью крупного сообщества.

Я никогда не думала, что такая вероятность существует, но может, так и есть. Мы уже проделали такой большой путь. Я и Кэл. Может, мы сумеем зайти еще дальше.

***

Следующую неделю мы занимаемся тяжелой работой на ферме, но я реально наслаждаюсь этим.

Я знакомлюсь с новыми людьми, и работа ощущается полезной и продуктивной. Это очень далеко от моего детства, где я жила на готовой еде из продуктового магазина и разогревала в микроволновке ужины для себя и мамы. Мне нравится, что мы посредством наших усилий можем выращивать еду на земле, кормить себя и других людей.

Неделя проходит хорошо и омрачается лишь тем фактом, что Кэл отказывается трахать меня, даже в маленькой приватной комнате в одной из пристроек, где мы живем.

Не то чтобы мне для счастья нужен секс каждую ночь. Естественно, я это понимаю. Но это меня беспокоит. Что он до сих пор не хочет делать этого, и неважно, как мы сблизились и как далеко зашли наши отношения.

Мы спим в одной маленькой кровати. Она одна в этой комнате. И обычно он обнимает меня перед сном. Но он даже не целует меня, и уж тем более не занимается со мной сексом.

Я изо всех сил стараюсь относиться к этому спокойно, поскольку я уже привыкла к его нерешительности. Но это реально начинает беспокоить меня, особенно после того, как разговор с Фэйт зародил во мне надежду.

Я кисну из-за этого в одиночестве, не желая затевать ссору или принуждать Кэла к тому, что вызовет у него дискомфорт. Но это кажется бессмысленным. Он будет трахать меня до потери сознания, когда мы одни дома. Он будет целовать каждый дюйм моей кожи, утыкаться лицом в мою киску, сгибать мое тело пополам, закидывая мои лодыжки себе на плечи, и брать меня, пока я кричу в голос. Иногда мы делаем это несколько раз за ночь.

Но всякий раз, когда мы не одни, я становлюсь его грязным секретом.

Я стараюсь быть терпеливой, но это просто неправильно.

Через неделю в Новой Гавани это беспокоит меня так сильно, что влияет на мое настроение. В дневное время это не проблема. Я беззвучно бурчу себе под нос об упрямстве Кэла, но я могу отвлекаться на работу и других людей. Но ночью я едва могу разговаривать с ним, ибо боюсь сорваться по самым мелочным причинам.

Сегодня я одна забираюсь в постель, поскольку Кэл ушел в уличный туалет. И я ищу идеальные слова, чтобы заставить его иррациональные загоны исчезнуть.

Должен же быть способ это исправить. Будь я умнее, проницательнее или опытнее, я бы сумела разобраться.

Ничто не приходит в голову, когда дверь распахивается, и входит Кэл. Его