дальних, но коль хочешь, чтоб я и впрямь от хвори избавилась, поезжай еще разок. Опять мне хуже стало, и, коль не привезешь мне живой и мертвой воды, не вырвешь из когтей смерти.

– Так я поеду, мама, – ответил Базилик Фэт-Фрумос и пустился в путь-дорогу.

Ехал он, ехал, приехал к Иляне Косынзяне и стал горько сетовать:

– Никакие снадобья матери моей не помогают, и велела она мне привезти мертвую и живую воду. Не знаешь ли ты, где воду ту искать, какими путями достать?

– Погоди малость, отдохни, может, помогу я тебе и на сей раз.

Пошла она под вечер к брату своему, который только-только присел с дороги.

– Братец Солнце, тебе с неба вся земля видна, не знаешь ли ты, в каком краю протекает мертвая и живая вода?

– Далеко, сестрица, далеко отсюда, за тридевять земель, за тридевять морей, у Владычицы полей. Но сколько людей за этой водой ни ходило, никто живым не вернулся, потому что стоит там на рубеже дракон свирепый. Зайти в царство дает, а выйти – не пускает. Мало того что выпивает воду, а и смельчаков решает жизни.

Узнал Базилик Фэт-Фрумос, куда ему путь держать и что ждет его впереди, но не поддался страху, а только поправил палаш и палицу за поясом, распрощался с хозяйкой и, вскочив на коня, поехал. Путь был долгий, ехал он без передышки, моря объезжал, рубежи считал. Проехал он так тридевять морей, тридевять земель и добрался до дивного царства. Прелести земли здесь были в три раза прекраснее. Нигде ни единой сухой веточки, ни единой полегшей травинки. Все бурно росло, пышно цвело, богато плодоносило.

Шел он по царству – душа от всего виденного радовалась. И дошел до двух скал, на которых били два ключа. «Вот они, ключи, которые мне нужны», – подумал Базилик Фэт-Фрумос и, чтобы удостовериться, поймал мотылька, разорвал его в клочья, потом окунул в воду одного ключа, и мотылек склеился, как был, окунул в воду другого, и мотылек ожил. Обрадовался богатырь, набрал в две баклажки воды из ключей и повернул в обратный путь. Но едва он добрался до рубежа царства, как деревья вокруг затрещали, словно от бури, небо потемнело, и вырос перед ним, зло помахивая хвостом, дракон десятиглавый.

Базилик Фэт-Фрумос схватил в одну руку палицу, в другую палаш и, только дракон протянул к нему одну из голов, ударил по ней палицей и палашом отрубил. Со второй головой тоже так, с третьей тоже… Увидел дракон, что конец его близок, взвился к небу; но конь богатыря взлетел еще выше. Отрубил Базилик Фэт-Фрумос все десять голов и поверг дракона наземь.

Теперь он беспрепятственно поехал дальше и прибыл к Иляне Косынзяне. После битвы тяжкой и пути дальнего прилег Базилик Фэт-Фрумос отдохнуть, Иляна Косынзяна взяла, да и подменила ему фляги, положив такие же, только наполненные ключевой водой.

Базилику Фэт-Фрумосу и в голову не пришло заподозрить в чем-то Иляну Косынзяну, которая ему столько раз помогала. Отдохнул он хорошенько, оседлал коня и поехал домой.

Как увидела его ведьма, с лица почернела, землистой стала. От злобы и досады сердце у нее налилось ядом. Выпила она воды, пришла немного в себя и снова стала перебирать в мыслях все способы, какими можно Базилика Фэт-Фрумоса смести с лица земли.

Дав ему передохнуть немного с дороги, позвала его ведьма и, лаская, молвила:

– Милый сыночек Базилик, сколь ходил ты по путям-дорогам, поистратил, небось, силушку. Ну-ка посмотрим, порвешь ли ты вот эту шелковую веревку?

И, достав веревку шелковую, обвязала его ею.

– Ну-ка поднатужься, милый, посмотрим, не рассеял ли ты силушку свою по белу свету, по дорогам нехоженым.

Напрягся Базилик Фэт-Фрумос и разорвал веревку в клочья.

– А теперь давай-ка посмотрим, порвешь ли ты две веревки.

Порвал Базилик и две веревки.

– Есть еще, есть силушка молодецкая. Да посмотрим, вся ли она осталась.

И, сказав это, опутала его ведьма тремя веревками шелковыми.

Поднапрягся Базилик Фэт-Фрумос, рванул – ничего не вышло; поднатужился еще раз – тяжко сдавили веревки ему мышцы; в третий раз собрал он все свои силы и как рванется – врезались ему веревки шелковые в тело до самой кости, а целы остались.

От радости старая Клоанца закричала:

– Эй, дракон, где ты там спрятался, беги сюда, разделайся с Базиликом Фэт-Фрумосом.

Дракон заржал от радости, покинул свой тайник и, схватив палаш, изрубил Фэт-Фрумоса, что твою капусту. Потом собрал все кусочки в рваные десаги, перекинул через седло, отстегал коня кнутом и, ликуя, крикнул:

– Гей, конь дурной, где возил живого, повези и мертвого.

Помчался конь, точно призрак, земля под копытами загудела, и направил свой бег туда, где вырос, где его кормили и ласкали – прямо перед дворцом Иляны Косынзяны остановился.

Косынзяна вышла на порог, но увидела не путника, пожелавшего отдохнуть с дороги, а коня своего в мыле и в пятнах крови.

В горе бросилась она к коню, сняла десаги и узнала в них останки Базилика Фэт-Фрумоса.

– Гей-гей, бедняга, вот какой смертью они тебя убили, – запричитала она и стала складывать кусок к куску, пока не сложила Базилика Фэт-Фрумоса таким, каким был он прежде.

Сделав это, побежала в кладовку, принесла мертвую и живую воду, поросенка дикого и молоко птичье. Где не хватило кусков тела Базилика, сложила она по кусочку мяса кабана, потом окропила мертвой водой, и все кусочки срослись, омыла живой водой, и богатырь воскрес. Вздохнул Базилик Фэт-Фрумос тяжко:

– Ох, и долго же я спал.

– Эгей, милый мой, спать бы тебе вечным сном, коли меня бы здесь не было, – ответила ему Иляна Косынзяна и поднесла к его устам крынку с птичьим молоком.

Базилик Фэт-Фрумос пил молоко, и с каждым глотком сил набирался. А как выпил все, таким могучим стал, каким не был никогда прежде. Скалу кремневую мог бы одним ударом палицы в порошок раздробить.

Поднявшись с земли и стряхнув с себя слабость, вспомнил Базилик Фэт-Фрумос, как поглумился над ним дракон, схватил палаш и помчался ко дворцу.

Дошел до дворца и видит: сидят за столом ведьма с драконом и весело пируют, а в стороне стоит с салфеткой в руках его матушка и прислуживает им.

Как вошел Базилик Фэт-Фрумос в трапезную, у гадин будто пропасть под ногами разверзлась. Молодец затопил печь медную и сжег их дотла, чтоб и следа не осталось ни на земле, ни на воде, ни под черной тучей, ни под горной кручей.

Потом обнял Фэт-Фрумос мать свою и утешил ее ласкою сыновней.

Вскоре затем пришла к ним еще большая радость: Базилик Фэт-Фрумос попросил руки Иляны Косынзяны. Собралось народу видимо-невидимо, и сыграли они свадьбу развеселую. А во главе стола сидел сам братец Солнце, выпивал жбаны до конца, счастья всем желая, радость всем