Но произнести «переживала» Фурсова умудрилась так, что только идиоту было бы непонятно, что переживала Грабина за себя, а не за пациента.

— Только по секрету, ладно? Я подозреваю, что она на мне испытала какую-то целительскую методику. У меня сильно скакнул уровень магической силы. За это я ей даже благодарен, но это было жутко больно, и я весь следующий день был не в себе. Ко мне даже целителя в Дальграде вызывали. Но результат порадовал.

— Да ты что? — удивилась Фурсова. — Чтобы Дарина бесплатно сделала кому-то хорошо?

— Поверь, сначала она мне сделала очень и очень плохо. Добровольно я бы на такое не пошел.

— Ну да, целители не слишком щепетильны, — согласилась Фурсова, — не все такие альтруисты, как Огоньков. Кстати, ты в курсе его новой инициативы?

— Какой?

Вчера вроде ничего нового не было, а сегодня мне было не до Огонькова, с утра до новостей я так и не дошел.

— Он создает Лигу целителей, в противовес Гильдии. Для тех, кому важнее помогать людям, чем зарабатывать деньги. Дарина сегодня утром так злилась, когда мне новости пересказывала.

Говорила Фурсова о злости подруги радостно — своим шантажом Грабина превратила сомнительную союзницу в безусловную противницу. А теперь еще выяснилось, что шантаж оказался напрасным. Ничего, Огоньков тоже поначалу не хотел считаться благотворителем. Глядишь — и Грабину перевоспитаю…

— Что-то мне подсказывает, что вступление в Лигу не бесплатное…

— Конечно. Нужно же на что-то ее оформлять, — согласилась Фурсова.

Вот же жук этот Огоньков, все случившееся поворачивает к своей выгоде. Хотя, конечно, противовес Гильдии нужен, и как раз сейчас он мне очень удобен, потому что Живетьева будет отвлекаться еще и на Огонькова, которого недавно почитала букашкой, не стоящей внимания.

Глава 14

После занятий, выходя из академии, я опять наткнулся на Шмакова.

— О, Андрюша, — обрадовался я. — Никак решился на дуэль?

— Он не мог отказаться, не поставив наш род в сложное положение, — послышался сзади вкрадчивый голос. Повернувшись, я обнаружил копию Шмакова, облагороженную возрастом и хорошим воспитанием. — Но возможно, мы смогли бы прийти к компромиссу.

Шмаков понурился и смотрел исподлобья с исступленной ненавистью, которая доставалась мне без остатка. Честно говоря, я не представлял, какой с ним возможен компромисс, но поинтересовался у Шмакова-старшего:

— Ваш сын хочет принести извинения за оскорбления, нанесенные роду и лично мне?

Шмаков-старший снисходительно улыбнулся, показывая, что такой ерунды в шмаковских планах не было.

— Андрей иной раз слишком увлекается, пуская все не относящееся к зоне интереса на самотек, — подпустив в голос сожаления, сказал он, — но мы с вами, как главы родов, такого позволить себе не можем.

— Простите, вы знаете меня, но я не знаком с вами, — намекнул я на то, что разговаривать не очень хотел бы. Интуиция вопила, что самым лучшим вариантом было бы вежливо обойти эту парочку по дуге.

— Прошу простить, — спохватился Шмаков-старший. — Мое упущение. Игорь Сергеевич Шмаков, к вашим услугам.

— Приятно познакомиться.

Он улыбнулся.

— Подозреваю, что вы лукавите, юноша. Мой сын наверняка оставил о себе самые неприятные впечатления. На самом деле он не так плох, как иногда кажется. Но поговорить я хотел не о нем, а о вас. Вы же уже наверняка поняли, как сложно пробиваться одинокому алхимику? Вот-вот, со всех сторон пытаются откусить ваш кусок пирога, а то и отобрать. Один вы не справитесь, вам нужна поддержка.

— Вот как? — сказал я, недоумевая, что он мне собирается предложить. Не варить же зелья еще и Шмаковым?

— Именно. Не буду ходить вокруг да около. Предлагаю вам влиться в наш дружный алхимический род.

Я хмыкнул, сильно сомневаясь в дружности, но Шмаков-старший притворился, что ничего не заметил, и продолжил:

— Вы получаете не только защиту, но и новые рецепты. А их, уверяю вас, за время существования нашего рода набралось очень много, и все они станут вашими, стоит только принять клятву.

— Перебьетесь, — ответил я резче, чем положено представителю благородного семейства. — Связываться с гнилым родом — себя не уважать.

— Вы перешли к оскорблениям, — нахмурился он. — И если бы у вас уже не была назначена дуэль с моим сыном, то я бы вас вызвал. Но после дуэли будет вызывать уже некого. Вы подавитесь своими собственными словами. Шмаковы их вам забьют в глотку.

— Ваш сын от дуэли отказался при свидетелях, — напомнил я.

— А сейчас отказываетесь вы?

— С чего бы?

— Тогда не будем тянуть. Завершим это слишком давно тянущееся грязное дело, — важно сказал Шмаков, указывая рукой на площадку для дуэлей.

Честно говоря, я удивился: неужели Шмаков-старший имеет такое влияние на младшего, что последний зажал в кулак остатки смелости и решил выяснить со мной отношения как подобает настоящему мужчине? В таком случае я даже сильно избивать Андрюшу не буду — смелость заслуживает уважения.

— До первой крови? — уточнил я. — Тип оружия?

— До смерти одного из участников, — жестко ответил Шмаков-старший. — Магия. Без артефактов. И никакого холодного оружия, в котором вы, по слухам, мастак.

Я и в магии был мастак, о чем говорить не собирался. Происходящее нравилось мне все меньше. Не было похоже, что шмаковский папа собирался отправить наследника на тот свет, да и сам Шмаков ничем не напоминал самоубийцу. Он мне все так же не нравился, но убивать из-за этого человека? Я уточнил:

— До смерти — не слишком ли? Предлагаю вариант до момента, когда один из участников попросит пощады.

— Испугались, юноша? — с насмешкой ощерился старший Шпаков. — Тогда для вас все еще доступен вариант перехода к нам под клятву. Или же вы приносите извинения нам здесь и