мне дорог. Напряжённо кивнув, я спрятала руки за спину и пошла за волком-провожатым в нескольких шагах от моего Вика. Он очень удивился такому поведению и уж точно не обрадовался, но вопросов задавать не стал и недовольство демонстрировать тоже.

Так мы дошли до домика для бесед. Он оказался небольшим: всего одна комната, стеклянные двери-стены, камин-костёр в центре. Волк оставил нас, и я принялась носиться по комнате, задергивая шторы. Вик молча наблюдал. Наконец, мы оказались в приятном полумраке, и я вдруг оробела.

— Как ты? — довольно сухо спросил он.

От его тона я понурилась, но всё же прошептала еле слышно:

— Обними меня…

Он тут же сделал шаг и обнял крепко-крепко, вышибая дух.

— Я думал, ты уже не скажешь этого, — прошептал он, чуть ослабляя хватку.

Я отрицательно замотала головой, и слезы хлынули сами.

— Пати, девочка моя, — шептал Вик, а я рыдала, выплакивая всё напряжение этого утра и страхи прошедшей ночи.

Вдруг меня обожгла мысль-воспоминание: совсем недавно я плакала в объятиях другого мужчины. Такого же «белого», нежного и ласкового. Люблю ли я Вика? Или я люблю его белый vis?

Я отстранилась, вглядываясь в него: ассиметричное лицо, шрам-выемка над бровью, неестественно гладкая натянутая кожа на щеке. «Счастливчик» — так его прозвали охранники моего ресторана за все эти шрамы, в честь собаки из анекдота. Довольно жестокая шутка…

Нет, мне не нужен другой «белый», свободный от сделок со Стражем, без дамоклова меча над головой.

Это Вик всегда приходил с подарком: фруктами, пирожным или безделицей. Это Вик целый год делал вид, что не ничего не знает о веренице мужчин-источников, Вик показывал мне закоулки Центрального Парка. Он любил меня и глупой эгоисткой, любит и сейчас, хотя даже я сама не понимаю, во что превратилась или всё ещё превращаюсь. От его имени я вспыхиваю, ему я чуть не сказала по телефону…

— Я люблю тебя…

В его глазах плеснулся страх, он взял моё лицо в свои ладони и попросил:

— Не надо.

— Поздно, — и закрыла его губы поцелуем.

Ничего не хочу слышать. И так всё знаю. Я увлекла его на низкий диванчик, вливая красную силу желания.

— Ох, Пати… — это были последние его осмысленные слова на ближайший час.

После мы лежали в сладкой полудрёме, как два ленивых кота, счастливых от тепла друг друга. Вдруг он прижал меня крепче и зарылся лицом в волосы, вдыхая запах.

— Я так испугался этой ночью, — пробормотал он, — перестал тебя слышать. Как тогда… но тогда я не понимал, что это значит. А сейчас… Хорошо, что Митх взял свой сотовый…

— Ты достал его в свадебном путешествии? — удивилась я.

— Да, он дал номер Тони.

— Я думала, Тони сам дал тебе свой номер.

— Твой охранник-оборотень не очень-то любит меня. Не доверяет.

Я промолчала, соглашаясь. Потом поняла, что он хочет, чтобы я рассказала, что произошло.

— Ну… Мне пришлось достать из Кении стилет и несколько часов походить с ним… Ну и убить нескольких вампов. Всё.

— Всё, — эхом откликнулся Вик и повернул меня к себе. — Действительно всё?

— Со мной — да, — ответила я.

— Может, мне всё же надо знать, — мягко настаивал он.

Я подумала над его словами…

— Шон учуял инкуба в плену вампов, а он сам пережил подобное, и не единожды. Поэтому не смог его там бросить. В итоге вампов нет, а инкуб у нас. Кстати, не знаешь, как мне позвать Стража? Очень бы хотелось… поговорить с ним этой ночью.

— Пати, ты дала ему свою кровь добровольно, — Вик снова прижал меня к себе, — тебе достаточно просто позвать его после наступления темноты.

— И что, он придёт?

— Придёт. Только лучше не требуй его появления, а проси.

— Я не сошла с ума, чтобы требовать что-то от Стража. Он прилетит только один раз? Ну, кровь-то я давала лишь единожды.

— Нет. Понимаешь, между вами теперь как бы… дружба. Он может оказать тебе безоплатную услугу. Одну. Поэтому не спеши о ней просить.

— Вообще-то я хотела его попросить о платной услуге.

— Какой?

— Высвободить душу инкуба.

Вик замер на несколько секунд, а потом словно сдался.

— Не могу… Не вижу, что этот инкуб значит для Равновесия. Будь, осторожна, любовь моя, и не настаивай.

— Хорошо, — послушно отозвалась я. Как бы ещё Шона убедить не настаивать в случае чего.

Из домика мы выбрались, считай, вечером. Мне малодушно не хотелось покидать уютные объятия и возвращаться вновь к проблемам и ответственности.

Рыську перекинули без меня. Фрешит всё же помог Ники и тигрице: то ли совесть заела, то ли посчитал это политически правильным. Кто ж его знает… Более того, после того, как я осмотрела девочку-котёнка и засвидетельствовала, что метки расплавлены, болотник отозвал меня в сторону и чинно извинился за свои утренние крики: мол, ему тяжело себя контролировать. Я извинения приняла, на том и разошлись. Все меняются, но я доверяла Фрешиту уже куда меньше, чем до истории со стилетом и насильственным братанием.

Вик отказался уезжать и повсюду сопровождал меня, покорно оставаясь в стороне, если того требовали обстоятельства. Мне, с одной стороны, было спокойно, что он рядом со мной и в безопасности, а с другой — неловко оттого, что он вынужден вести себя, как послушный вассал. Но Вик сам так захотел, поэтому я делала вид, что всё нормально.

Шон в течение дня не покидал бункер, оставаясь со своим подопечным. Вообще, как выяснилось, Седрик не просто так оборудовал своё подземелье этим vis-сейфом. Эта комната могла быть карцером для divinitas, не выносящих близости железа. Бывший глава города где-то разжился панелями, составленными из соединённых прутов, кованных по старинке — злое железо в чистом виде. Внутри этого огромного металлического ящика находилась серебряная клетка, и сейчас между железом и серебром были вложены толстые дубовые доски, частично защищающие от близости злого железа. Само серебро, опасное для оборотней, Шону и инкубу было не страшно, однако нахождение в железной коробке всё же сильно подтачивало их силы.

Вечером в сопровождении Вика и уже принявшего человеческий облик Тони я спустилась в подвал за Шоном.

— Седрик что, с ума сошёл? — вырвалось у меня, когда я в деталях ознакомилась с устройством бункера. — Он же создал идеальную ловушку для