Шрифт:
Закладка:
Как можно осторожнее Ольвия раскопала едва живого мужчину. Пока не всего: лишь голову и торс, оставив ноги в земле. Странно, что он выжил, под слоем земли — должен был давно задохнуться, хотя крупные земляные комья вперемешку с дерном могли лечь так, что у этого несчастного остался доступ к воздуху. Но еще более странно, что он выжил от таких ран! Малгар и его мерзавцы пронзили его почти десятком стрел. И когда этот могучий бородач упал на землю, виконт Кагиар, осмелев, подскочил к нему сбоку и пронзил мечом. Целил в сердце, судя по всему, не попал.
Глядя на лицо бородача, на котором еще сохранились следы земли, Ольвия вспомнила его имя: Яркус. Перевела взгляд на его грудь — из нее часто торчали острые обломки стрел, кровь из ран уже не сочилась. Он не мог выжить после всего, что с ним произошло, но вопреки всему, он был до сих пор жив. И тогда Ольвия поняла, что этот мужчина — оборотень. Таинственная сила зверя и защита Калифы удержала его душу в этом теле. Если ее, Ольвию, привело сюда какое-то особое чувство, похожее на внутренний голос, то значит, так угодно богам. Боги желают, чтобы она спасла этого мужчину. Другой, не менее сильный голос вел ее в Вестейм, требовал скорее найти там Райса. Этот голос — был голосом ее сердца. Несмотря на то, что Ольвия хотела побыстрее увидеться с Райсом и объяснить ему, что она была вынуждена написать то письмо, все равно она решила задержаться возле Яркуса до утра. При ее сильных лечебных зельях от алхимика Ирдемса шансы вернуть бородача к жизни были.
Закрыв глаза, госпожа Арэнт нашла в себе узел света. Схватилась за него вниманием и растворилась в слабом сиянии, снова превращаясь в человека — так ей будет легче позаботиться о едва живом мужчине эльфийки. Сидя перед ним совсем голой на траве, она огляделась: дорога на Вестейм была рядом, недалеко Речное. Здесь, даже после полуночи могли появиться всадники или запоздалая повозка, и следовало бы поскорее одеться, однако Ольвия решила сначала позаботиться о раненом — его жизнь могла оборваться в любой момент.
Скинув со спины дорожную сумку, графиня достала две склянки, купленные когда-то за немалые деньги. Откупорила первую — из нее так давно пила сама, и поднесла ее ко рту Яркуса. Как ни странно, самым сложным оказалось открыть его рот, он стиснул челюсти так, что у Ольвии едва хватило сил их разжать.
Подняв его голову, она влила в рот бородача четверть снадобья. Яркус оставался совершенно неподвижным, и Ольвия усомнилась: жив ли он? Не подвело ли ее это особое чувство зверя? Лишь через минуту графине показалось, что Яркус шевельнулся, сглотнул зелье алхимика. Графиня взяла его тяжелую руку, пытаясь нащупать пульс. Едва заметный, редкий, но пульс все же прощупывался. Тогда госпожа Арэнт откупорила вторую склянку и влила в приоткрытый рот Яркуса треть черной жидкости. После этого стало ясно, что Яркус не собирается покидать этот мир: он дернулся, снова стиснув челюсти, заскрипел зубами. Неожиданно, его пальцы схватили руку Ольвии и сдавили так, что графиня едва сдержала вскрик.
В этот момент она подумала, что сейчас он может открыть глаза, а она сидит перед ним в столь непривычном виде. Так и случилось: Ольвия попыталась вырвать руку, одновременно другой потянулась к сумке, где было платье, а Яркус, не отпуская ее, открыл глаза.
Первое, что он увидел, это голую женскую грудь, потом лицо смутно знакомой женщины. А потом он, выгибаясь, разбрасывая комья земли, дико зарычал. Зарычал не столько от боли, сколько от проснувшейся в нем памяти. Пока лишь от ранящих осколков этой памяти: он вспомнил, что произошло, когда они с Тетивой Ночи попали в засаду. Вспомнил, как Иону точно зверя поймали сетью, повалили на траву и били изо всех сил ногами. Свою сеть он порвал. Она была слишком прочной, и справился с ней он слишком поздно. К тому времени его уже нашпиговали стрелами, точно ежа.
— Пусти! — взмолилась Ольвия, пытаясь вырвать руку. — Пусти! Я хочу помочь тебе!
— Кто ты⁈ — Яркус приподнял голову. Что-то непонятное происходило с его телом: по нему словно гуляли огненные волны, от горла до живота жгло невыносимо, но Борода умел терпеть.
— Пусти же! Яркус! Я раздетая! Хотя бы отвернись! — Ольвия изо всех сил дернула руку. Смогла вырвать, одновременно сдвинув этого гиганта в неглубокой яме, которая должна была стать его могилой.
— Ты — графиня Арэнт, — догадался Яркус. Хотя тело его по-прежнему сгорало в огне, сознание Бороды окончательно прояснилось. Он даже вспомнил, что в последний момент его жизни, когда он упал на землю, кто-то подбежал к нему и вонзил меч в левый бок.
Последний момент жизни⁈ Но что с ним сейчас? Ведь все это не что иное, как продолжение той самой жизни, с которой Яркус распрощался. Эту миловидную женщину он помнил еще с Темной Балки. Именно она стала причиной скверного настроения Ионы; она забрала у Тетивы Ночи мага Райса Ирринда. И что она делала здесь перед ним раздетой, казалось сумасшедшей загадкой. Мелькнула мысль, что она — ведьма или некромант и проводит над ним какой-то опасный ритуал.
— Какого шета, ты делаешь здесь⁈ Еще и голой, как последняя сука! — Яркус попытался приподняться на локте, но силы было наполнившие его быстро уходили, вместе с ними стихал жар, гулявший по телу.
Повернув голову, он не сводил глаз с Ольвии, которая лихорадочно быстро пыталась надеть платье. А потом Борода вспомнил еще кое-что: именно ее лицо он видел среди напавших на людей, захвативших Тетиву Ночи! Хотя он видел ее лишь мельком, сомнений, что это эта женщина причастна к засаде, устроенной на него и Ионэль. На один миг вспыхнула мысль, что она, властная графиня все это и затеяла, видя в Тетиве Ночи соперницу перед магом Райсмаром. Таким образом она решила избавиться от Ионы. Но он тут же отбросил эту мысль: ведь
