— Она хочет убедиться, что вы знаете касательно Нолана и «Фермерской истории», — вмешалась женщина рядом с ней.

Нетерпение Фары улетучилось при осознании того, что какой-то кусочек головоломки вот-вот сложится.

— Не знаем, поэтому, пожалуйста, введите в курс дела.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

СОУЧАСТНИК

Нолан Прайс тяжело дышал на обочине шоссе Помона, когда зазвонил мобильник, после чего пришло еще одно сообщение от босса организации «Защитим детей», в котором говорилось, что Прайса «срочно» вызывают в офис для встречи с полицией Лос-Анджелеса. Он читал сообщение, а проехавший мимо автобус обдул ветром, из-за чего тугие косы откинулись назад.

«Простите, Иэн. Не думаю, что получится приехать».

Положив руки на крышу «Хонда Цивик», Прайс повернул лицо к утреннему солнцу и улучил момент, чтобы просто насладиться тем, что он жив, что свободен, что неизвестен и не опозорен.

В двух милях отсюда офис организации «Защитим детей» занимал четвертый этаж уродливого кирпичного здания в Мишн-Вьехо. Нолан являлся одним из восьми штатных сотрудников, которые собирали, составляли бюджет и распределяли более шести миллионов долларов в год. Под эгидой организации они обустроили сирот, отправили неимущих детей в колледж, а также спасли и поддержали женщин, подвергшимся побоям, наркоманов и семей, оказавшихся в затруднительном финансовом положении. Они кормили бездомных дважды в неделю, дарили рождественские чудеса сотням семей в декабре и организовывали каникулы мечты для умирающих детей. Для Нолана эта работа была сказочной, если не считать мелких административных задач, которые иногда заканчивались убийством.

«В каждой работе свои нюансы», — так твердил себе Нолан, вставая по утрам и глядя на отражение в зеркале. Что-то, что портило хорошее. Возможно, плохой коллега. Быдловатые клиенты. Долгий путь на работу. Говенная зарплата. Тайна, что разъедала внутренности.

Жизнь была чумовой. Чумовые отношения, чумовая работа, налаженная связь с матерью. О нем будут вспоминать с любовью те, кто был ему важен. А для тех, кто не был, он станет неудачной голливудской историей.

Разглаживая костюм — он надел дешевый, на случай, если это пригодится, — посмотрел налево, потом направо, оценив дорожную обстановку и ожидая подходящего случая.

Когда случай появился, между красным седаном и грузовиком «ФедЭкс», он сделал пять шагов вперед и остановился посреди полосы, ожидая удара.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

МАЛЬЧИК

Комната в мотеле была просто чума. Майлз пробежал от одного уголка к другому, затем забрался на кровать и спрыгнул с нее.

— Алё! — Усатый закричал на мальчика и указал на пол. — Сидеть!

Майлз захихикал. Именно так папа велел сесть собаке Наны. Он сел на место, как это делала бабушкина собака, положив руки на пол между ног, высунул язык и тяжело задышал.

Дядька пялился на него так, словно немного побаивается.

— Ты должен остыть, козявка. Заработаешь себе сердечный приступ. Просто… приляг на минутку.

— Мы в Диснейленд едем? — Майлз остался на месте, потому что внезапно мысль о том, чтобы встать и пойти в кровать или куда-то еще, показалась не такой уж и чумовой.

— Черт знает. Мы прождем здесь еще… — мужчина посмотрел на часы, — …два часа, после чего повезу тебя в парк, где сможешь найти своего батю, лады? Так что нам лишь нужно… пиздец. — Мужчина встал и уставился на него с округлившимся глазами.

Он не должен произносить ГадкихСлов перед детьми, однако Майлз не мог указать на сей факт, потому что челюсть СтучалаТакСильно, отчего мальчик не мог говорить, поэтому он ПрилегНаБок, а плечо билось об пол. «Приступ будет не из легких», — понял он, и ему захотелось к МамеГдеЖеЕгоМама; в голове гремело… гремело, гремело, как хвост гремучей змеи; боль была такой острой, словно в череп вонзились ножи. Дядя присел рядом с ним, крича и пытаясь притянуть к себе, а Майлзу ужоченьзахотелосьКРИКНУТЬ, что помогать нужно не так, но он не мог достаточно широко раздвинуть челюсти и высунуть язык, чтобы издать хоть какой-то звук.

Голова откинулась назад, на краешек кровати, и, возможно, таково было наказание за то, что мальчик не слушался маму.

ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ

ДЕТЕКТИВ

Фара обмахивалась, пока лифт вез ее и Кевина в вестибюль здания. Лифт ехал медленно и остановился между вторым и третьим этажами, что оказалось достаточным для того, чтобы она бросила на Кевина обеспокоенный взгляд.

— Не волнуйся, — успокоил напарник, прислонившись к стене лифта. — Я идеальный человек, с которым можно застрять в лифте. По крайней мере двое назвали меня очень занимательным.

— Уметь произносить алфавит по видам рыб — не занимательно, — сухо отозвалась она.

— Зато очень познавательно, — заметил он. — Знаешь сколько людей могут назвать рыбу, название которой начинается на З?

— Ты прям чудо. Будущие цивилизации будут поклоняться статуям с твоей миной. — Дверь открылась и он жестом пригласил ее пройти первой. — И такой манерный. Успокойся, сердчишко.

Когда детективы вышли из вестибюля на яркое калифорнийское солнце, Кевин подтянул брюки темно-синего костюма и оглянулся, чтобы убедиться, что никого нет поблизости.

— Значит, Нолан Прайс играл черного мальчика в сериале. Кто бы мог догадаться?

— Не мы, — ответила Фара, обходя знак парковки для инвалидов. — Но до сегодняшнего утра мы не знали о связи Нолана Прайса или «Защитим детей» с этим преступлением, так что, думаю, нас можно простить за эту оплошность. — Они припарковались на дальней стороне парковки, в одном из немногих затененных мест, и она посмотрела на него, когда они проходили между двумя машинами. — Все думаю о той фотографии из дома Трента, на которой изображены четверо детей с «Фермерской истории». Нолан — единственный из них, кто не был как-то изрисован.

— У девчонки было сердечко, — заметил Кевин. — Не так уж и изрисовано.

— Ага, понимаю, но все равно интересно.

— Думаешь, это он сделал граффити?

— Кто знает. — Впереди подпрыгивал голубь, потом взлетел, когда Фара подошла слишком близко. — Будет любопытно узнать, насколько близки были Нолан и Трент. Ходил ли он на тусовки в трентов дом, с какой компанией водился. Давай проверим Нолана на предмет ареста по дороге к Хью.

— Конечно, но ставлю пять баксов на то, что он окажется чист.

— Принимаю пари. — Фара стукнулась кулаком с Кевином, когда они подошли к внедорожнику.

Спустя несколько минут она выругалась и протянула скомканную пятидолларовую купюру. Нолан Прайс был чист, как церковная мышь, но все еще скрывался. На Помоне образовалась пробка, поэтому они пересекли 101-ю трассу и поехали на север, в