— Когда ты сделал первую?

— В шестнадцать, — ответил он, поворачивая руку так, чтобы я увидела изображение сноуборда на трицепсе.

— Больно было?

Он пожал плечами.

— Немного, но я не знал чего ожидать. И я был в Австрии, так что все было по-другому.

— В Австрии?

— Ты была? — спросил он.

Я отрицательно покачала головой.

— Я не была за пределами Колорадо.

Кейсон замолчал, и я предположила, что он понял, какими маловероятными казались путешествия в моей финансовой ситуации.

— Какая татуировка твоя любимая?

Он обдумал вопрос, прежде чем указал на предплечье. На нем шрифтом было выведено слово «семья».

Я надеялась, что она нравилась ему больше всего.

— А последняя какая?

Он перевернул руку, показывая бицепс.

— Серебряная медаль. Но добавлю золотую после Аспена.

Я покачала головой, даже не удивляясь его самонадеянности.

— Всегда такой уверенный.

Он опустил руку, подводя к концу мое внимательное изучение. На мгновение Кейсон замолчал, и я задалась вопросом, о чем же он думал.

— Знаешь… — тихо начал он, — татуировка сможет скрыть твой шрам.

Вот о чем он думал.

— Я знаю, что у меня уродливая спина.

Потянувшись ко мне, Кейсон приподнял мой подбородок, чтобы я взглянула на него.

— Я не это сказал. Я имел в виду, что ты сможешь скрыть плохие воспоминания под тем, что сама выберешь.

Я никогда не думала скрыть шрамы на всю жизнь.

— Подумай об этом, — сказал он. — Я бы сходил с тобой.

— Я подумаю.

— Давно они у тебя? — спросил Кейсон, и я поняла, что он слегка прощупывал почву.

— Давным-давно.

Кейсон сжал челюсти.

Я обратила внимание на неровности на потолке над его кроватью, не желая видеть в его взгляде ярость от того, над чем он не властен. Черт, я тоже не была властна.

— Когда мне было шесть, мама умерла от рака, — призналась я.

— Шей, мне жаль.

— После этого осталась только я, на ком отец мог вымещать злость. И он делал это. Каждый раз, когда тосковал по маме. Или терял работу. Или с похмелья. Или даже когда я недостаточно быстро готовила ужин. Я постоянно попадалась ему под руку, хоть и пыталась прятаться.

— Господи, Шей. Он должен сидеть в тюрьме.

— У меня остался только он, — ответила я, понимая, как нелепо это звучало. Я жертва. Невинная жертва. — Если бы его забрали, то я бы осталась одна. — Именно это и останавливало меня от того, чтобы рассказать всем о том, что происходило.

— А когда он не пил? — спросил Кейсон.

— Был обычным. Спрашивал, как прошел мой день. Убирался в доме. Чистил нашу небольшую лужайку. Но такие дни становились все реже и реже с годами.

Кейсон перекатил меня на бок, обхватил руками и крепко прижал к себе, словно каким-то образом защищал от прошлого. Я это очень ценила. Но теперь вся обида прошла. Мы лежали так продолжительное время. Стоило ему увидеть шрамы на моей спине, как я поняла, что он захочет поговорить со мной о них — это всего лишь вопрос времени. И как бы я ни страшилась этого разговора, мне стало намного легче, как только правда выплыла наружу.

— Цветы, — наконец сказал он.

— Что цветы? — спросила я.

— По-моему, яркие цветы прекрасно бы смотрелись на твоей спине.

— Но не что-то более личное?

— Типа?

— Не знаю… твое лицо? — спросила я, пытаясь разрядить обстановку.

Он издал смешок, вибрация которого отдалась в мою спину.

— Уж точно не мое лицо.

Я улыбнулась.

— Ну, я жду, что ты набьешь мое на руке.

— Да?

Я рассмеялась, понимая, что не хотела бы такое видеть на его руке.

И вот так просто исчезла мрачная атмосфера. И хотя Кейсон не мог защитить меня от боли, которую я когда-то испытала, он убеждался, что теперь я в безопасности в его объятиях.

Через пару минут я уснула в руках Кейсона, понимая, что в более надежном месте мне уже не быть.

ГЛАВА 29

Кейсон

Я летел с горы, готовясь к первому прыжку как агент на задании. Я подлетел, перевернулся и выполнил свичбэк — твелв с такой силой, которая едва не занесла меня. После признания Шей прошлым вечером мне нужно было выпустить всю кипящую внутри меня ярость. Я не мог отделаться от образов в голове. Я не мог не видеть, как моей девушке причинял боль мужчина, который должен любить ее и заботиться о ней. Какой монстр оставил такие шрамы? Я зашёл на следующий прыжок, опустил руку вниз, схватился за доску и прокрутился четыре раза. Я тяжело приземлился, сделав бэксайд 1440, но удержался на ногах. Затем завернул и остановился у подножья горы.

Поднял очки на шлем и отстегнул ботинки, затем отнес доску к внутреннему дворику у коттеджа.

— Эй, — крикнул я.

Укутанная в мою куртку, с надетыми перчатками и шапкой, Шей, сидевшая за столом, подняла взгляд от ноутбука с улыбкой на лице.

Я хотел поддерживать эту улыбку, особенно после вчерашнего вечера.

— Давай.

— Дай определение джоулю.

— Легко. Стандартная единица измерения.

— Чего? — спросила она.

— Энергии и работы.

Шей улыбнулась.

— Отлично. А кинетическая энергия?

— Энергия, которой обладает объект, вследствие своего движения.

В ее взгляде засияла гордость, и она вновь улыбнулась.

— Восемь из восьми.

— Вообще-то, десять из десяти. — Наклонившись, я поцеловал ее и отправился к подъемнику.

— Увидимся через десять минут, — прокричала она вслед, уже привыкнув к моим тренировкам.

Я поднял свою доску в воздух, ненадолго прощаясь с ней и радуясь тому, что мы могли совмещать репетиторство и тренировки — не говоря уже о том, что я мог выпустить всю скопившуюся ярость.

Шей

В тот вечер я прижалась к Кейсону, пока мы смотрели фильм на его кровати. Хотелось бы мне сказать, что я запомнила название фильма или его сюжет, но я никогда не лежала в темной комнате с сексуальным парнем, уютно устроившись под его рукой, начиная испытывать к нему сильные чувства.

С каждым вздохом я не могла не заметить его прохладный свежий запах. Все мое внимание привлекал стук сердца, которое билось под ухом. В теле гудело настолько незнакомое чувство, что я хотела вылезти из кожи вон. Я не из тех, кто думал о сексе. И не то чтобы сегодня я была готова разыграть карту под буквой «Д». Но мои мысли занимало то, что я хотела стать ближе к Кейсону. Вдруг мне захотелось, чтобы он притронулся ко мне. Поцеловал меня. Захотел меня.

— Шей, какого черта с тобой? —