Этот факт, прекрасное доказательство любви, сделало всё остальное терпимым.

Да.

Всё остальное.

Она оставила телевизор включенным для него. Это работали лекарства, которые делали его сонным в необычные моменты. Она хотела, чтобы его любимый канал про путешествия, со всеми этими пляжными шоу, был включен, когда он проснётся. Она знала, как он мечтал пойти на пляж, войти в воду, в волны... У него были свои мечты, но что насчёт миссис Грейбл?

"День за днём, вот и всё. Это всё, о чём я могу просить".

Это Гарри отправил её в реабилитационный центр много лет назад. Он дал ей это прекрасное место для жизни, работу, способ заботиться о своём муже. О, конечно, иногда она его ненавидела, потому что за это приходилось платить. Но платить приходилось всего два-три раза в неделю.

И это было лучше, чем быть мёртвой.

Она бы наверняка уже умерла, если бы не Гарри. Это было десять лет назад, до несчастного случая с Дерриком, и это был четвёртый раз, когда чёрный дёготь героина овладел её душой и заставил её отказаться от брака. Деррик потратил недели, пытаясь найти её, и когда он нашёл, он позвонил Гарри. Гарри потянул за некоторые ниточки и получил в распоряжение следственную группу. Они нашли её в Сиэтле, на пересечении Третьей улицы и улицы Джеймса, где она занималась проституцией и снова вбивала шесть четвертьграммовых доз в день прямо себе в руку. То, что она делала, иногда всего за пять долларов, даже не вызывало у неё отвращения в то время. Ей просто нужно было сделать, что угодно, чтобы купить четверть грамма дёгтя. Она жила как животное, рылась в мусорных баках и делала отвратительные вещи с отвратительными людьми.

Да, она бы уже наверняка умерла, если бы не Гарри. Он просто продолжал прощать её и прощать - и Деррик тоже. Как оказалось, последняя реабилитация сработала, и она снова обрела жизнь.

Так что... Если смотреть на это с этой точки зрения, то, что она должна была делать два или три раза в неделю, когда звонил звонок?

Это была небольшая цена.

"Вероятно, это будет сегодня вечером", - поэтому она знала, что должна подготовиться.

Она выпила две крепкие порции виски из бутылки, которую держала в прачечной. Цветок тепла, который они оставляли в её животе, всегда помогал ей справляться, и они немного притупляли её. Опухоль на её губе почти сошла; она догадалась, что ему сказали не бить её слишком сильно по лицу. Жильцы будут удивляться, задавать вопросы. Иногда было нелегко скрыть синяки и отёки. Следы на других частях тела можно было скрыть одеждой, но на лице?

"Боже, надеюсь, он не ударит меня по лицу сегодня вечером..."

Её интимная зона - это другая история. Иногда она хромала целый день после этого, от того, что он с ней там делал, а потом всегда были укусы и удушье. Она даже не смела думать об этом, не могла.

Когда она злилась, когда эти внутренние ярости начинали расти, и она снова начинала ненавидеть Гарри, достаточно было случайного образа из её прошлой жизни, чтобы промелькнуть обратно - как она кололась под мостом Аврора или занималась минетом с алкашами на Пионер-сквер - и ненависть и ярость развеялись, как струйка пара.

Всё могло быть намного хуже.

По крайней мере, её возвращение к нормальной жизни было благосклонно к её телу. Не только для её возраста, но и учитывая тяготы героиновой зависимости, она выглядела довольно хорошо. Упражнения и хорошая диета поддерживали её в тонусе.

"Пока ещё нет целлюлита, и грудь не обвисла, слава богу".

У неё всё ещё были удовольствия, которые она могла предложить Деррику, даже несмотря на его состояние. Она знала, что он любит её высокую, пышную грудь. Вот почему она ненавидела это ещё больше, когда ей приходилось заниматься с ним любовью в лифчике. Теперь она обхватила свою грудь перед зеркалом в ванной и поморщилась от боли от последнего укуса. Это всё ещё выглядело ужасно, этот рваный след от укуса, вздувшийся вокруг её нежного соска.

"Больной ублюдок..."

Но в этом не было смысла, не было смысла ненавидеть. Она давно это усвоила. Такова её судьба. Это был странный способ помочь Гарри, но она была обязана Гарри жизнью.

"Так что не жалуйся на несколько маленьких укусов".

Она стояла там, глядя на себя в зеркало, когда сумерки начали забирать яркое небо. Внутренняя часть дома стала синей, затем оранжевой, затем всё темнее и темнее. Миссис Грейбл наблюдала, как она превращается в тень.

Некоторое время спустя, как она и предсказывала, раздался звонок. Её тело вздрогнуло, как будто её только что ударило током. Дом, казалось, задрожал.

"Пора", - подумала она.

Миссис Грейбл сняла одежду, повернулась в сумеречно-окрашенной темноте и тихонько пошла к ступенькам, по которым она спустилась в подвал.

Он увидел их.

Он увидел свет, поэтому спрятался.

Он был расстроен, он был зол и грустен одновременно.

Он как раз собирался снова схватить маленькую тощую грязную девчонку, но тут загорелись эти огни.

Маленькая тощая грязная девчонка.

Ему нравилось играть с ней. Ему нравилось слышать её крики, когда он делал это с ней. Он должен был отвести её обратно в то место - он это знал - и он также знал, что вернуть её обратно в то место было очень важно.

Но теперь он знал, что поступил плохо.

Ему не следовало так много играть с ней; ему следовало сразу же отвести её обратно в то место.

Теперь возникла большая проблема, и он знал, что это его вина.

Теперь там был этот мужчина и эта другая женщина. Теперь у них была маленькая тощая грязная девчонка. Его первым побуждением было выйти к ним. Сначала он вцепится когтями в горло мужчины и посмотрит, как вытечет вся его кровь, а затем разорвёт ему живот