И все-таки... Передо мной снимки. Они, конечно, отражают лишь малую долю большой и сложной работы над ролями. Но по ним все же можно составить представление о характере, о направлении творчества, о диапазоне дарования артиста.

И с этой точки зрения весьма примечательны снимки, запечатлевшие П. А. Гарянова.

Вот худенький юноша с буйной копной черных волос поднял на фотографа большие, внимательные глаза. Это бытовой снимок. Тут нет ни грима, ни парика. Но и на снимках, расположенных в соседстве, тоже можно заметить лишь небольшой грим. Тут барон Тузенбах из «Трех сестер», Петя Трофимов из «Вишневого сада», шекспировский Ромео, Фердинанд из «Коварства и любви», Хлестаков из «Ревизора».

Но чем больше отдаляются снимки от фотографии худенького юноши, тем больше становится грима, появляются парики, бороды. И вот, наконец, совсем иные роли. Даже в тех же самых пьесах. Из «Трех сестер» уже запечатлен Андрей, из «Вишневого сада» — Гаев, из «Ромео и Джульетты» — Лоренцо, из «Коварства и любви» — Миллер, из «Ревизора» — Земляника.

Ну что ж, это вполне естественно: с возрастом артиста меняется и возраст роли.

А вот снимки одних и тех же периодов. Седоволосый Кутузов смотрит на зрителя мудрым проницательным оком. Профессор Полежаев пристально устремил на собеседника живой, энергичный взгляд. А рядом плутовато ухмыляется Косме из «Дамы-невидимки» П. Кальдерона. И далее: московский металлург Егор Лутонин и генерал Стессель; профессор Петр Иванович из пьесы В. Розова «В добрый час!» и сатирически изображенный бездельник и пустобай Гуго из пьесы А. Токаева «Женихи».

Эти роли сыграны примерно в одно время, и возрастной признак здесь не имеет значения. А роли и впрямь совершенно разные. И для того, чтобы сыграть их правдиво, нужно обладать большим даром перевоплощения, то есть способностью войти во внутреннюю жизнь изображаемого характера. Говорят, актер подобен мичуринцу. На собственных чувствах, переживаниях, наблюдениях, привив к ним черты характера, изображенного драматургом, он должен взрастить плод, не похожий на себя.

Этот ценный дар перевоплощения рано проявился у Павла Абрамовича Гарянова. Еще в отроческом возрасте, учась в ремесленной школе, он сыграл Сваху в самодеятельной постановке «Женитьбы» Н. В. Гоголя. Почему именно ему учитель поручил тогда исполнять эту роль, Павел Абрамович до сих пор не знает. Но когда он надел платье и загримировался, за кулисами поднялся неудержимый хохот. Мальчик обиделся и убежал. Учитель вернул его, успокоил, и юный артист исправно выполнил свою нелегкую творческую задачу. По окончании спектакля, когда все участники вышли раскланиваться, учитель попросил исполнителя роли снять парик. Увидя мальчика, зал ахнул от изумления, раздался громкий смех, и потом долго звучали бурные аплодисменты.

Годы учебы в Киевской театральной студии под руководством М. Н. Старицкой, работа в театре знаменитого Н. Н. Синельникова помогли Павлу Абрамовичу развить врожденные склонности. На сцене, по мнению П. А. Гарянова, больше всего удается роль, когда ты страстно, всеми силами души хочешь добиться своей игрой поставленной цели. Не просто хорошо исполнить роль, а помочь людям в их борьбе, в работе, в жизни. Настоящий артист должен играть на сцене кровью своего сердца.

И это страстное желание оказать исполнением роли свое влияние на ум и чувства людей, подсказать им нужное поведение, поступки, мобилизовать и направить силу их любви или гнева сопутствует лучшим ролям П. А. Гарянова.

Закономерен, в частности, его успех в исполнении таких ролей, как профессор Полежаев, фельдмаршал Кутузов. П. А. Гарянов играл их в начале Великой Отечественной войны. Фашистские полчища вторглись в пределы нашей Родины. На сцене седой колючий старик, великий ученый, не признанный царскими чиновниками от науки. Прозвучал телефонный звонок. Резко, раздраженно отвечает Полежаев. Но как преображается он, какой молодостью зажигаются его глаза, когда узнает, что с ним говорит В. И. Ленин!

...Красногвардейские отряды уходят в бой на врага. Больной Полежаев распахивает заделанное на зиму окно и говорит:

— Я уже не могу держать винтовку в руках, но мысленно с вами. И пока перо не вывалилось из пальцев, пока глаза различают буквы, я по-своему буду биться с врагом и защищать революцию...

А вот мудрый полководец, великий русский патриот Кутузов. Обращаясь к солдатам, он говорит:

— Солдат российский, гони врага, чтоб ни одного на нашей русской земле священной не оставалось!..

Личные чувства и убеждения артиста здесь органически сливались с мыслями и чувствами сценических героев, и образы, созданные П. А. Гаряновым в этих спектаклях, запомнились зрителям.

...П. А. Гарянов шел из театра домой. Группа молодежи пересекла улицу Спартака (ныне проспект Ленина). Широкоплечий, ясноглазый юноша, остановив товарищей, тихо сказал:

— Подождите,— и пошел навстречу, увлекая за собой остальных.

— Товарищ Гарянов,— заговорил юноша.— Мы едем на фронт. Мы помним вас в роли Полежаева. Помним, как он прощался с красногвардейцами.

Артиста тесно окружили, жали руки, а он стоял, еле сдерживая слезы...

Одной из любимых ролей Гарянова являлась роль Егора Лутонина. «Семья Лутониных» — пьеса не безупречная. Но роль Лутонина П. А. Гарянов сыграл в этом спектакле проникновенно, волнующе.

Вот сидят на сцене два представителя старой московской пролетарской гвардии — Лутонин и Рябчиков — и ведут задушевную беседу.

— А помнишь, Савушка,— говорит Лутонин,— в десятом нашу первую маевку?

— А в семнадцатом?.. Егор, как мы в Крутицких казармах юнкерам ультиматум предъявили!.. А Кремль, Кремль как брали!..

— А помнишь, как Владимир Ильич к нам на завод приезжал? Пройдут, дескать, годы, и десятки миллионов людей во всем мире поднимутся, как один! И вот сбылись, сбылись его слова! И уже не на десятки, на сотни миллионов счет ныне пошел.

— Да, Егор, можно сказать, хороший мы век прожили.

— Как, прожили?! — вдруг восклицает Лутонин.— Нет, не прожили еще. Живем. Работаем. Чугун стране даем. А может, еще такое сообразим, что вся металлургия дыбом встанет...

Образ старого рабочего, коммуниста дорог и близок артисту. В нем он старался показать величие и благородство рядового труженика, строителя новой, коммунистической жизни...

ЖИЗНЬ, КАК ОДИН ДЕНЬ

Б. РЯБИНИН,

писатель

Обычно зритель видит в театре актера и только актера. А всякий ли знает, какой поистине гигантский терпеливый труд, труд многих и многих людей самых разных специальностей стоит за каждым выходом артиста к зрителю, за каждым эпизодом, мизансценой? Ну, хотя бы декорации, ведь их же нужно сделать! А одежда действующих лиц! А тысячи и