Шрифт:
Закладка:
Воистину нет маленьких ролей. Иногда роль «без ниточки» (вся на одном листе бумаги), а на сцене — яркое зернышко, которое просто так не уйдет из памяти зрителя. Таких «зернышек» много создал за свою творческую жизнь Алексей Михайлович.
Наше поколение приучено художественным руководством театра к тому, что культура театра в любом спектакле начинается с эпизода. От нас требовали такой же отдачи, как будто играешь большую роль. А большую роль играть благодарнее: не получилась одна сцена, есть материал, где можно показать свои возможности, как актера, свое понимание данной роли, а эпизод — должен быть снайперский выстрел: попал — вышел эпизод, не попал — пустой номер...
Итак, мы, бывшие студийцы, давно пришли в театр. Пришли молодыми, полными надежд и не заметили, как стали пожилыми. У каждого из нас по-своему сложилась судьба, но всегда мы любили и любим наш театр.
За время своей работы в театре я была свидетелем рождения трехсот спектаклей, и этапных, и проходных. Остались же в памяти на всю жизнь лишь некоторые. Спектакль «Три сестры» А. Чехова, поставленный в 1944 году заслуженным деятелем искусств РСФСР Э. Б. Краснянским и оформленный заслуженным деятелем искусств РСФСР В. Л. Талалаем... Спектакль поэтичный, трепетный, пронизанный любовью к народу русскому, к матушке России, светлой верой в человека. Он был отмечен, как один из лучших спектаклей, представленных на Всероссийский смотр русской классики.
Вспоминаю А. С. Лескову в роли Маши — очень красивая, внутренне собранная, сдержанная и очень чеховская. Недаром портрет Анастасии Спиридоновны как одной из лучших исполнительниц роли героини пьесы находится в чеховском музее в Ялте.
«...Актрисы Челябинского театра И. Г. Баратова (Ольга), А. С. Лескова (Маша), Е. 3. Сперанская (Ирина) создали три ярких, строго очерченных индивидуальности, и вместе с тем это действительно три сестры, связанные нежной любовью, мечтаниями и страданиями. Как ни различны Ольга, Маша и Ирина, всем им присуща строгая чистота и очарование подлинной душевной красоты, которые талантливо нашли исполнительницы»,— писала о спектакле «Три сестры» газета «Челябинский рабочий» в феврале 1944 года.
В апреле 1945 года, перед самым окончанием войны, состоялась премьера спектакля «Ромео и Джульетта» У. Шекспира (режиссер Д. М. Манский, художник В. Л. Талалай). И шел он с большим успехом. «Челябинский рабочий» в августе 1946 года опубликовал любопытный отзыв делегации Общества англо-советской дружбы, побывавшей в Челябинске и посмотревшей спектакль. «Нам доставило огромное удовольствие посещение вашего театра и спектакля «Ромео и Джульетта». Мы снова увидели, что в культурном отношении Челябинск также никому не уступает. Лишь в немногих английских провинциальных городах может поставлен спектакль на таком высоком уровне»...
Неизгладимое впечатление оставили актеры высокого мастерства — А. С. Лескова — Джульетта, И. Г. Баратова — Кормилица, Е. И. Прейс — Меркуцио.
За 26 лет работы на челябинской сцене Лескова сыграла около шестидесяти ролей: Анна Каренина, Любовь Яровая, Раневская и т. д. Без преувеличения можно сказать:
Анастасия Спиридоновна Лескова — это эпоха Челябинского театра! А по своему облику — актриса необыкновенной красоты. Изящная и грациозная и в жизни и на сцене.
Когда я пишу эти строки, в моем сознании возникают одно событие за другим. Конец войны! Победа!..
Возвращаются фронтовики. Одним из первых — Петр Иванович Кулешов, ныне народный артист РСФСР. В моей памяти он и сегодня молод, бодр, каким я увидела его тогда, окруженного со всех сторон участниками спектакля «Ромео и Джульетта».
Актерский путь Кулешова на нашей сцене более 40 лет. Одна из первых работ его репертуара после демобилизации — Дергачев в спектакле «Последняя жертва» А. Островского. затем Поднебеско («Счастье» П. Павленко), Минутка («Победители» Б. Чирскова). Но вершина творчества — это, несомненно, роль Присыпкина в спектакле «Клоп» В. Маяковского. И где бы я ни смотрела «Клопа», в моем воображении всегда возникает образ Присыпкина, созданный Кулешовым. Он неотделим от этой роли. Блеск артистизма, присутствие концертности восхищают в работах Петра Ивановича: Фома («Село Степанчиково и его обитатели» Ф. Достоевского), Кац («Иосиф Швейк против Франца Иосифа» Я. Гашека). Можно много говорить о Достигаеве — Кулешове, об Акиме во «Власти тьмы» Л. Толстого...
Неизгладимый след оставил заслуженный артист РСФСР И. Е. Рагозин. Он был почти слеп, поэтому, получив роль, приходил на первую репетицию со знанием текста. Блестяще владея актерской техникой, он тут же на репетиции выполнял все задачи, поставленные режиссером.
Горностаев в спектакле «Любовь Яровая» К. Тренева, Потемкин — «Флаг адмирала» А. Штейна, Клюква — «Много шума из ничего» У. Шекспира. Три разных и очень ярких по характеру образа: властный царедворец Потемкин, мудрый и в то же время растерянный, не понимающий происходящих событий Горностаев и очень смешной Клюква — перечень ролей сам за себя говорит о разносторонней одаренности артиста. Еще в 1941 году, когда готовились отмечать 20-летие театра, в газете «Челябинский рабочий» в статье «Мастерство» Н. Ринин писал: «...в каждом образе артист видит человека, как бы низок и подл ни был он. И. Е. Рагозину очень удается показ психологического перевоплощения».
Сколько страстных поклонников было у Е. И. Прейса за двадцать пять лет работы на сцене нашего театра?! Впервые в 1938 году тринадцатилетней девочкой с превеликими трудностями я попала на вечерний спектакль «Как закалялась сталь», где в роли Павки был Евгений Иосифович. Тогда зачитывались романом «Как закалялась сталь». Всех волновала судьба Николая Островского, у каждого в воображении был свой Павка Корчагин. Чем лее меня поразил Прейс в этой роли? Потом он же — Яков Свердлов в пьесе «Большевик» Д. Дэля? Тогда я не могла ответить. Но теперь понимаю: он покорял убежденностью, бурным темпераментом, революционной страстностью и этим заражал зрительный зал.
Впервые увидела я Е. И. Прейса в репетиции роли Дромио в «Комедии ошибок» У. Шекспира. Увлеченность, искрящаяся фантазия. Он все время что-то выдумывал и предлагал режиссеру. В его репертуаре одержимый в своем революционном порыве Олеко Дундич; Антонио — старичок-одуванчик — в спектакле «Много шума из ничего» У. Шекспира и, наконец, Пушкин — в спектакле «Пушкин» А. Глобы... Рецензент В. Вохминцев писал в «Челябинском рабочем» в статье «Спектакль о великом поэте»: «Артисту удалось нарисовать образ патриота, горячо любящего Родину, душевно пекущегося о судьбе русской
