которым я буду палить по картонным зайцам.

— Девушки обычно вот это берут, — сообщает худощавый парень за стойкой, протягивая мне небольшое ружье.

— Этим сам стреляй. — Север коротким жестом останавливает его руку. — Дай нормальное.

Выдернув ружье побольше и взвесив в ладони, он отдает его мне.

— Стреляла когда-нибудь?

Сжав прохладный ствол, я мотаю головой.

— Ни разу.

— Ничего сложного в этом нет. Смотришь сюда. — Встав позади, Север демонстрирует, как правильно взять ружье, упирая конец приклада в плечо. — Потом соединяешь планку с предметом. Бери немного выше, чем собираешься. Так больше шансов попасть.

Кивнув, я нащупываю указательным пальцем спусковой крючок. Тело немного потрясывает: то ли от того, что бедро касается моего, то ли от волнения перед выстрелом. Хочется попасть.

— Готовы? — осведомляется парень-администратор, выглядя недовольным тем, что его лишили обязанности инструктажа.

— Да, — еле слышно выдыхаю я, глядя как на черном фоне появляются белые фигурки.

Навожу ружье на цель, беру чуть выше. Бах!

— Ну почти, — небрежно произносит парень.

Я разочарованно вздыхаю. Ожидаемо промахнулась.

— Держи ствол покрепче, — доносится до меня успокаивающий голос Севера. — Тебя качает. Отдача небольшая, но она есть.

— Вот видишь. Умница.

Опустив ружье, я перевожу взгляд с перевернутой фигурки на улыбающегося Севера и тихо взвизгиваю. У меня получилось! Получилось! Всего со второго раза! Я сумела попасть в мишень. Кто бы мог подумать, что стрельба дарит такие эмоции!

— Постарайся запомнить механику движений. Дыши ровнее и просто повторяй.

Третьего зайца я тоже сбиваю, а вот четвертый патрон пролетает мимо. Пятый тоже. Зато шестой попадает в цель.

— Это просто невероятно. — Не в силах перестать улыбаться, я подхожу к Северу. — Столько адреналина… Я даже не ожидала… Ну и пусть половина мимо… Удивительно, что у меня вообще получилось. Я ведь по жизни неумеха. В смысле, неспортивная.

— Рад, что тебе понравилось. Может, еще хочешь? — Он кивает за стойку. — В твой день рождения могу себе это позволить.

— Нет, — твердо произношу я. — Именно потому что ты можешь это позволить, стрелять я больше не буду. Сегодня, по крайней мере. Мне так сильно понравилось, что я захочу выстрелить еще раз сто, и первое впечатление обязательно сотрется. Лучше сохранить эти эмоции. Остаться на пике.

— У тебя что не мысль — то философская. — Север улыбается без улыбки. — Как скажешь. Так чем будем развлекать тебя дальше? Найдем настольный хоккей?

— Не так быстро. — Я многозначительно играю бровями. — Попробуй ты.

— Что попробовать? Это? — Он кивает на стену с ружьями.

— Да. Именинница просит тебя пострелять.

Пожав плечами, Север кладет новую купюру на стойку и выбирает самое большое ружье. Покрутив его в руках, наводит на мишени и кивает парню. Мол, готов, запускай.

Бах, бах, бах! Шесть выстрелов с шагом в секунду безошибочно достигают цели, заставляя зайцев повиснуть вниз головами. Я даже понять ничего толком не успеваю.

— У тебя прицел немного кривоват. — С этими словами Север возвращает ружье на стойку. — Приз за точность будет?

Не переставая ошарашенно моргать, администратор снимает с настенного крючка жирафа с криво наклеенными глазами и без слов протягивает мне.

— Спасибо, — бормочу я, глядя на Севера. Я попросту не в силах оторвать от него глаз. Сердце гулко стучит, наполняя кровь новой порцией адреналина и пьянящим ощущением опасности. Тоже самое я чувствовала рядом с ним с первые месяцы знакомства: смесь страха и немого восхищения.

49

— А так и не скажешь, что у меня день рождения, — шутливо бурчу я. — Ты трижды обыграл меня в настольный хоккей и мячей в кольцо забросил в два раза больше. Признайся, ты в торговых центрах постоянно торчишь?

— Я пытался поддаваться. — Со смехом разведя руками, Север кивает на холодильник с мороженым. — Будешь? Захотелось что-то.

— Это нашей детсадовской вечеринкой навеяла. Я буду пломбир. — резюмирую я, пробежавшись глазами по цветастому меню. — Без всяких добавок.

Север заказывает два, и спустя минуту, мы, вооружившись двумя вафельными рожками, располагаемся за пластиковым столом.

— Вкус детства, — комментирует Север, надкусив слегка подтаявшую белую массу. — Лет в шесть — семь я убить за него был готов.

— Даже так? Тебе не разрешали есть мороженое?

— Не больше двух в неделю. Мама как врач строго следила за моим питанием, и не допускала излишеств.

— Действительно строго.

— В двенадцать у меня появились первые деньги, и я купил сразу десять штук, — продолжает Север. — На восьмом сломался. Меня потом сутки тошнило.

— А как у тебя сейчас отношения с мамой? Вы не помирились?

— Нет. Думаю, что это уже вряд ли произойдет.

— Это из-за того, что ты не был на похоронах отца?

— Из-за того, что я повинен в его смерти. Если бы жил честно и по закону — это цитата, — Север усмехается. — То с ним ничего бы не случилось. В ее глазах — я главный виновник его смерти, который к тому же не пришел проводить его в последний путь.

— Видимо, она очень любила твоего папу, если до сих пор не может изменить точку зрения.

— Моя мать — человек старой закалки и очень принципиальная. Всегда такой была. Так что я смирился с тем, что ничего уже не исправить.

— Пусть мужа она лишилась не по своей вине, но от сына отказывается добровольно, — мой голос звенит от растущего возмущения. — На мой взгляд, это сомнительная принципиальность.

Кажется, добровольный отказ от детей с сегодняшнего дня стал моим пунктиком.

— Тем не менее, таков ее выбор. А ты? Расскажешь, почему вернулась.

— Все еще не хочу.

— Настаивать не буду. Так что у нас с дальнейшими планами? Про фильм не передумала?

Идея придется несколько часов просидеть в темном зале по-прежнему не кажется мне привлекательной, и это странно, потому что раньше я очень любила кино.

— Давай лучше прогуляемся где-нибудь? — предлагаю я. — Жара как раз спала. Желательно там, где есть пруд.

— Тогда поехали в парк, — соглашается Север и с усмешкой добавляет: — Это самый здоровый день рождения, на котором мне доводилось бывать лет приблизительно с девяти.

— Зато какое разнообразие, — иронизирую я. — Его ты точно не забудешь.

Взгляд Севера становится серьезным.

— Это определенно так.

Однако на долгую прогулку рассчитывать не приходится, и все по причине огромного количества комаров, оккупировавших парк. Пройдя два круга вокруг пруда, мы, обезумев от назойливого жужжания и укусов, спешно возвращаемся к машине.

— Признаю, идея с прудом была плохой, — сетую я, забираясь в пассажирское кресло. — Я теперь неделю чесаться буду.

— Куда едем?

Взглянув на часы, я с удивлением обнаруживаю, что обычно в это время ложусь спать. За развлечениями оно пролетело